Рудольф не видел Бойлана с того дня, когда получил диплом. Тем летом он дважды звонил Рудольфу, осведомлялся, свободен ли он, не хочет ли с ним пообедать, но Рудольф ограничивался отправлением Бойлану чека по сто долларов в счет выплаты ему четырехтысячного долга. Бойлан не обналичивал его чеки, но Рудольф был уверен, что когда-нибудь он все же пойдет в банк и сразу получит приличную сумму, за которую не будет стыдно ни ему, Рудольфу, ни Бойлану. Рудольф нечасто думал о Бойлане, но когда такое случалось, осознавал, что испытывает к этому человеку довольно сложное чувство – смесь презрения с благодарностью. С его деньгами, его свободой, размышлял Рудольф, этот человек позволяет себе быть несчастным. Вот он, основной симптом его, Бойлана, слабости, и Рудольф, который всегда старался искоренить любые признаки слабости в себе, не переносил ее ни в ком другом. Вилли Эбботт, Тедди Бойлан – два сапога пара!
Рудольф разложил перед собой газеты. «Новости Уитби», утренний выпуск «Нью-Йорк таймс», только что доставленный первым поездом. На первой полосе сообщалось о тяжелых боях вдоль 38-й параллели1, о новых обвинениях, выдвинутых в Вашингтоне сенатором Маккарти в отношении государственной измены и «красного» проникновения. На первой странице «Новостей Уитби» было сообщение о голосовании по поводу введения новых налогов для нужд школьного совета (законопроект не прошел). Тут же рассказывалось о лыжниках, облюбовавших с началом зимнего сезона новое место для катания неподалеку от Уитби. Естественно, у каждого города – свои заботы, свои интересы.
Он раскрыл «Новости Уитби» на внутренних страницах. Цветное рекламное объявление на полстраницы о поступлении в универмаг новой партии шерстяных платьев и свитеров. Как, однако, все небрежно сделано, аляповатые краски расплылись. Рудольф сделал пометку в блокноте – сегодня же нужно будет позвонить в редакцию, выяснить, в чем дело.
Открыв биржевой раздел, он минут пятнадцать внимательно изучал приведенные там цифры. Когда у него появилась первая свободная тысяча долларов, Рудольф пошел к Джонни Хиту и попросил его лично вложить в какое-нибудь дело его деньги. Джонни, которому приходилось иметь дело со счетами в миллионы долларов, с самым серьезным видом согласился и теперь опекал все биржевые сделки Рудольфа с таким вниманием, словно он, Рудольф, – самый важный клиент в их брокерской фирме. Его доходы по акциям были еще небольшими, но устойчиво росли. Изучив сообщения с биржи, он с удовольствием отметил, что сегодня утром стал почти на триста долларов богаче, чем был вчера, если верить газете. Он мысленно поблагодарил своего приятеля Джонни Хита за его услуги, и, вытащив карандаш, приступил к разгадыванию кроссворда. Это были самые приятные минуты за весь рабочий день. Если ему удавалось разгадать весь кроссворд до девяти утра, до открытия магазина, то он начинал свой день с волнующего чувства одержанного триумфа.
Номер 14 по горизонтали: имя Хипа. Четыре буквы. «Урия1», – написал Рудольф.
Рудольф уже заканчивал кроссворд, когда зазвонил телефон. Он посмотрел на часы. Коммутатор начинает работу раньше, с удовлетворением отметил он и левой рукой поднял трубку.
– Слушаю! – произнес он, заполняя буквами квадратики со словом «вездесущий» по вертикали.
– Джордах, это вы?
– Да. А кто это?
– Дентон, профессор Дентон.
– Как поживаете, сэр? – Он задумался над словом «здравомыслие» – третья буква «р».
– Мне не хотелось отрывать вас от работы, но не могли бы мы с вами сегодня встретиться? – Голос у Дентона был какой-то необычно тихий, он пытался говорить шепотом, словно опасался, что его кто-нибудь подслушивает.
– Конечно, конечно, о чем речь? – радушно ответил Рудольф, вписывая по буквам слово «степенность» в нижнюю последнюю строчку кроссворда. Он довольно часто виделся с Дентоном, главным образом в библиотеке колледжа, когда ему были нужны книжки по менеджменту и экономике. – Я весь день в магазине.
В трубке послышался странный, непонятный звук.
– Давайте встретимся в другом месте, не в магазине. Вы сегодня свободны во время ланча?
– На ланч у меня всего сорок пять минут…
– Вполне достаточно. Можно встретиться где-нибудь поблизости от магазина. – Дентон, казалось, задыхался, словно старался сказать все поскорее. На лекциях он всегда говорил медленно, громко, размеренно. – Может, у «Рипли»? Это за углом, рядом с магазином.
– Хорошо, – ответил Рудольф, удивляясь, что профессор назначил ему место встречи в ресторане. «Рипли», правда, был не столько рестораном, скорее он походил на салун, куда частенько захаживали работяги, которым больше хотелось утолить терзающую их жажду, чем как следует поесть. В общем, это было не совсем подходящее место для стареющего профессора современной истории и экономики. – В двенадцать пятнадцать. Вас устраивает?
– Я буду там, Джордах. Благодарю вас, благодарю. Вы так добры ко мне. Ну, до встречи, до двенадцати пятнадцати, – снова быстро проговорил профессор. – Трудно передать, как я ценю…
Он почему-то повесил трубку на середине фразы.
Рудольф недовольно поморщился. Интересно, что так тревожит Дентона? Бросает трубку. Он посмотрел на часы. Ровно девять. Дверь его кабинета была открыта настежь. Вошла секретарша, поздоровалась с ним:
– Доброе утро, мистер Джордах.
– Доброе утро, мисс Джайлс, – ответил он, с раздражением выбрасывая «Таймс» в мусорную корзину. Из-за профессора Дентона ему так и не удалось разгадать кроссворд до девяти. Дурное предзнаменование.
Рудольф совершил свой первый за день обход магазина. Он шел не спеша, любезно улыбаясь продавцам, не останавливаясь, делая вид, что не замечает кое-какие упущения. Позже, когда вернется в свой кабинет, он продиктует секретарше составленные им памятки для заведующих соответствующих отделов. Укажет, что галстуки на прилавке не аккуратно сложены, а свалены кучей; что мисс Кейл в отделе косметики явно перестаралась с тенями вокруг глаз; что вентиляция в чайном кафе с фонтанчиками для питья оставляет желать лучшего.
С особым интересом он осматривал те отделы, которых прежде не было, – это он заставил старика Калдервуда их открыть. Маленький бутик, продававший старинные драгоценные изделия, итальянские свитера, французские шарфы, меховые шапки, поразительно успешно вел торговлю; кафетерий с фонтанчиками для питья (его изумляла способность покупательниц весь день что-то жевать) не только приносил солидный доход, но и стал местом встречи за ланчем многих домохозяек города, которые редко уходили из магазина без покупок; секция по продаже лыж в отделе спортивных товаров, в которой всем заправлял атлетически сложенный молодой парень по имени Ларсен, приводивший в восторг местных девушек, когда зимой по воскресеньям лихо, стремительно мчался на лыжах вниз по ближайшим склонам. Ему, по мнению Рудольфа, просто преступно мало платили, если учесть, что своим искусством опытного лыжника он залучал в свою секцию массу покупателей. Для этого ему нужно было лишь съезжать с высокой горы хотя бы раз в неделю. Ларсен предложил Рудольфу научить его кататься на лыжах, но тот с благодарной улыбкой отказался.