— Он поворачивается к нам левым бортом! — сказал Сэм.
Снова взлетели ракеты, теперь с другого борта, и ракеты Клеменса снова встретили их в воздухе. Корабль содрогнулся от взрыва, но не пострадал.
Сэм видел, что на «Рексе» дела плохи. Все палубы с правого борта пылали, и «Рекс» отворачивал прочь.
На миг Сэму показалось, что «Рекс» бежит. Но нет. Он продолжал разворачиваться, описывая круг.
— Правое колесо у них повреждено или разбито, — заметил Сэм. — Они не могут маневрировать.
Это несколько утешило его. Теперь все, что нужно, — это подойти к «Рексу» на подходящее расстояние и расстрелять его в упор из орудий.
Такой приказ Сэм и отдал. Детвейлер повернул судно, чтобы подойти к жертве на нужную дистанцию.
— А мы неплохо сработали, — возбужденно сказал Сэм Байрону.
— Пока неплохо, сэр.
— Да ведь уже почти конец! Неужели вы никогда не проявляете человеческих эмоций?
— Не на службе.
— Гозподи! — опять произнес Джо Миллер.
— Что такое? — вскрикнул Сэм, схватившись за его ручищу. Титантроп, выкатив глаза и издавая сдавленные звуки, показывал куда-то за корму. Сэм хотел обойти его, чтобы посмотреть, но не успел.
Взрыв вышиб из заднего иллюминатора пуленепробиваемое стекло, и оно обрушилось на Сэма.
ГЛАВА 34
Кошка попалась в поставленную мышкой ловушку.
Когда «Ненаёмный» был на расстоянии двух дней пути, команда «Рекса» извлекла из трюма оболочку небольшого аэростата, изготовленную из кишечных прокладок «речного дракона» пару лет назад. На берегу установили нагнетатель водорода и надули оболочку в заранее построенном из бамбука и сосны ангаре.
«Азазель», как окрестил его Иоанн, был полужестким дирижаблем. Оболочку держало давление газа, но к ней был прикреплен металлический киль, а к килю — кабина управления и две моторные гондолы, спасенные из-под обломков Подебрадовского дирижабля. Контрольная и моторная гондолы, рули высоты и направления соединялись электропроводкой и механическими сцеплениями. В баки был залит метиловый спирт. Бомба и торпеда привешивались в люльках под днищем корабля.
После надувки бомбардир с пилотом сели в дирижабль и произвели пробный рейс. Все работало как надо. Когда «Рекс» отправился на бой с «Ненаёмным», дирижабль кружил на большой высоте и только с приходом темноты прошел вверху через пролив.
Пока «Рекс» изображал из себя подбитую утку, дирижабль обошел неприятельское судно сзади — сначала «Азазель» миновал пролив, затем свернул направо и двинулся вдоль горной цепи, однако не слишком близко к ней. Черный цвет оболочки не позволял врагу заметить дирижабль. Его мог засечь вражеский радар — но Иоанн надеялся, что прибор будет целиком сосредоточен на «Рексе». Клеменс, полагая, что у Иоанна больше не осталось авиации, вряд ли станет проверять радаром воздушную сферу.
Сбив радарную антенну противника, Иоанн возликовал. Несмотря на страшный урон, понесенный его командой и судном, он плясал от радости. Теперь-то «Азазель» подойдет к врагу, не опасаясь ничего, кроме случайного взгляда. В сумерках, когда все внимание неприятеля приковано к «Рексу», у дирижабля есть хороший шанс выйти на нужную для удара дистанцию.
Так и получилось. Дирижабль прошел вдоль гор на север, иногда опускаясь ниже наиболее высоких холмов, потом отклонился на восток и полетел над самыми деревьями к Реке. А там устремился вперед полным ходом, неся контрольную гондолу в каком-нибудь футе над водой.
Вот он уже за вражеским судном. Громада «Ненаёмного» загораживала дирижабль, и радар «Рекса» его не обнаруживал.
Бартон, стоя рядом с Иоанном, слышал, как король бормочет:
— Чресла Господни! Сейчас мы увидим, настолько ли скор дирижабль, чтобы догнать Сэма! Только бы инженеры не ошиблись! Вот будет насмешка, если он, после стольких трудов и, надежд, окажется тихоходным!
Орудийные залпы противника повредили правый борт «Рекса». Грохот оглушил Бартона, палуба под ногами закачалась, из иллюминатора вылетело стекло. У окружающих был не менее ошеломленный вид. Иоанн кричал, требуя от Струбвелла отчета о повреждениях и потерях — по крайней мере, следовало предположить, что кричит он именно это.
Струбвелл понял и стал что-то говорить в селектор. Вскоре он сумел представить капитану кое-какие данные. К Бартону уже частично вернулся слух, хотя не в той степени, в какой ему бы хотелось.
Это был самый тяжкий удар, нанесенный им с начала боя. На всех палубах зияли многочисленные пробоины, и стены проходов, где толпился народ, тоже были сорваны. На борту взорвалось множество стоявших на установках ракет и рухнуло несколько пулеметных лафетов.
Двумя снарядами почти сорвало правый колесный кожух, но само колесо по-прежнему работало со стопроцентной отдачей.
— Клеменс, конечно, видел, что снаряды попали в кожух, — сказал Иоанн. — И думает, поди, что здорово подбил нас! Сейчас мы, в Господа Бога, убедим его в этом!
Он приказал рулевому сделать круг на месте. Правое колесо вращалось медленно, а левое, внешнее, работало в две трети своей мощности.
— Он кинется к нам, словно пес, которому не терпится доконать раненого оленя! — сказал Иоанн, потирая руки и ухмыляясь. — Точно: лезет на нас, как зверь из Апокалипсиса. И не знает того, что у самого на хвосте висит зверь пострашнее, готовый изрыгнуть на него смерть и адово пламя! Вот оно, отмщение Божье!
Бартон почувствовал отвращение. Уж не равняет ли Иоанн себя с Создателем? Может, у короля мозги слегка съехали набок от снарядов и ракет? А может, он всегда втайне полагал, что Бог в союзе с ним?
— Дистанцию им придется определять на глазок, а при таком освещении немудрено и ошибиться, — говорил Иоанн. — А по сонару расстояние тоже не определишь!
Операторы вражеских сонаров запутаются в ответных импульсах. Эти импульсы поступят из четырех разных мест — по озеру циркулируют маленькие, дистанционно управляемые лодочки, и каждая посылает сигнал одинаковой частоты. Имеются на них и шумовые генераторы, имитирующие плюханье колес «Рекса».
Бартон увидел силуэт «Ненаёмного» на озаренном звездами и туманностями небе.
А прямо над ним обрисовался темный полукруг — верхняя часть «Азазеля».
— Кидайте же торпеду! — громко сказал Иоанн. — Чего ждете, дурни?
Педер Торденскьолд, командующий артиллерией, сказал:
— Дистанция обманчива, сэр. Но, думаю, дирижабль уже пустил торпеду.
Все посмотрели на панельный хронометр. Если так, то торпеда должна сработать через тридцать секунд. Но настолько ли дирижабль близок к цели, как кажется? «Азазель» должен был пустить торпеду, будучи всего в нескольких футах над Рекой, и затем быстро подняться — а освобождение от груза еще ускорило бы подъем. Раз «Азазель» висит почти над самым судном — значит, торпеда вот-вот вылетит.