— Вероятно, потому — отвечал Лисий, — что тот, кто обладает тобой, прекраснейшей розой Египта, тот не обращает внимания на скромные фиалки, растущие у дороги. Изгородь же, за которой растет мой цветок, находится в мрачном месте, труднодоступном и зорко охраняемом. Короче говоря, наша Геба — одна из прислужниц, носящих воду в храм Сераписа, и зовут ее Ирена.
Лисий был из тех людей, в устах которых ни одно слово не звучит серьезно. Сообщение, что он нашел одну из прислужниц Сераписа подходящей на роль Гебы, звучало так весело и добродушно, точно он рассказывал детям забавную сказку. Но на его слушателей эти слова произвели такое же впечатление, как шум воды, вливающейся в разбитый корабль.
Публий густо покраснел, и только когда его друг назвал имя Ирены, он несколько овладел собой, а Филометр стукнул кубком по столу:
— Прислужница Сераписа Гебой на веселом празднике! Разве это возможно, Клеопатра?
— Немыслимо, совершенно немыслимо, — решительно подтвердила царица.
Эвергет, сначала внимательно слушавший, широко открыв глаза, теперь молча смотрел на свой кубок. Он не возражал ни брату, ни сестре, пока они выражали свое изумление и неодобрение и говорили о необходимости оказывать почет и уважение жрецам и слугам Сераписа. Наконец, он снял венок и золотой обруч, поправил обеими руками свои локоны и сказал спокойно и решительно:
— Нам нужна Геба, и мы ее возьмем там, где нашли. Если вы боитесь послать за девочкой, то пусть это сделают по моему приказанию. Жрецы Сераписа состоят большей частью из греков, а их настоятель — эллин. С подобными людьми нечего особенно церемониться, если дело касается полуребенка, который почему-либо нужен мне или вам. Он знает так же хорошо, как и мы, что рука руку моет. Я желал бы только избежать женского крика. Как ты думаешь, коринфянин, охотно ли пойдет девушка, если мы ее позовем?
— Я думаю, что для нее было бы лучше как можно раньше вырваться из тюрьмы. Ирена веселого нрава, любит посмеяться, как шаловливое дитя, да к тому же ей часто приходится голодать в своей клетке.
— Так я ее принесу завтра! — заверил Эвергет решительно.
— Но, — прервала брата Клеопатра, — Асклепиодор обязан повиноваться нам, а не тебе. Мы, я и мой супруг…
— Вы не решитесь прогневать жрецов, — засмеялся Эвергет. — Если бы еще это были египтяне! Тех небезопасно трогать в их гнездах, а здесь дело касается всего лишь греков. Чего вы можете опасаться от них? Но лучше оставим нашу Гебу в покое. Я еще раз полюбуюсь этими камеями и завтра, выспавшись, отправлюсь обратно в Александрию. Что же мне делать здесь, если вы не в состоянии выдать мне, Гераклу, невесту, избранную богами? Что я говорю, то и сделаю, а уступать не в моем характере. Теперь пора показаться нам своим друзьям, пирующим возле нас. Они уже развеселились, и сейчас как раз время.
Эвергет поднялся с ложа, кивнул Гераклу и одному камерарию, который тщательно расправил складки его прозрачной одежды.
Клеопатра и Филометр шептались, пожимая плечами и качая головой. Публий сжал руку коринфянина и прошептал ему на ухо:
— Ты не будешь им помогать, если тебе дорога наша дружба. Помни, что иначе мы порвем навсегда.
Эвергет, не дожидаясь остальных, уже подходил к дверям, когда Клеопатра его окликнула и дружески, но с тихим укором сказала:
— Ты знаешь, что мы никогда не забываем египетского обычая: все исполнять, чего желает друг или брат ко дню своего рождения. Но нехорошо с твоей стороны вынуждать нас на то, что мы не можем исполнить, не навлекая на себя большие неприятности. Требуй, чего хочешь, только не этого, и мы обязуемся сделать все, что можем.
Юный великан ответил громким смехом на просьбу сестры, замахал отрицательно руками и воскликнул:
— Единственное, чего я хочу, вы дадите добровольно, и пусть все останется так, как я сказал. Вы мне доставите Гебу, или я иду своей дорогой.
Снова Клеопатра обменялась со своим супругом несколькими словами и быстрым взглядом. Эвергет смотрел на нее, расставив ноги, наклонив свой могучий корпус и упершись кулаками в бока.
В этой позе было столько ребяческого вызова и надменности, что Клеопатра с трудом сдержала готовое вырваться негодование:
— Один только раз бывают братьями и сестрами, и ради сохранения мира, заключенного с таким трудом, мы тебе уступаем. Самое лучшее будет попросить Асклепиодора…
Но Эвергет перебил царицу громким смехом и захлопал в ладоши:
— Вот это по мне, сестра! Только достань мне мою Гебу! Как вы это сделаете, мне все равно, это ваше дело. Завтра вечером будет первая репетиция, а послезавтра представление, о котором будут говорить внуки. В избранных зрителях тоже недостатка не будет. Надеюсь, мои поздравители в жреческих повязках и блестящих доспехах прибудут вовремя. Идемте, господа, посмотрим там за столом, не услышим ли чего путного и не найдем ли чего выпить.
Двери открылись. Музыка, громкий разговор, звон бокалов и смех ворвались в пиршественный зал царей, и все гости, за исключением евнуха, последовали за Эвергетом.
Клеопатра молча смотрела им вслед; только Публию она крикнула: «До свидания!» Коринфянина же царица вернула назад.
— Лисий, — сказала она, — ты затеял это неприятное дело. Постарайся теперь его уладить так, чтобы девушка непременно оказалась здесь. Не отнекивайся! Я буду ее охранять, зорко охранять, положись на меня.
— Она скромная девушка, — возразил Лисий, — и добровольно, вероятно, не пойдет за мной. Когда я предложил ее на роль Гебы, я, конечно, думал, что достаточно одного слова царей, чтобы настоятель храма доверил ее вам на несколько часов для невинной игры. Прости, царица, я должен теперь тебя оставить. Мне необходимо отдать ключи от сундука моему другу.
— Не увезти ли ее тайно? — спросила Клеопатра царя, когда коринфянин вышел.
— Только никаких насилий, никаких посягательств! — озабоченно проговорил Филометр. — Самое лучшее, если я напишу Асклепиодору и дружески его попрошу доверить нам на несколько дней эту Исмену или Ирену, как там зовут это несчастное дитя. Я скажу, что она очень тебе понравилась. А за это я ему пообещаю увеличить надел земли, так как тот, который я ему подарил, гораздо меньше, чем он надеялся.
— Позволь тебя просить, высокий повелитель, — подобострастно начал евнух, один оставшийся с царской четой, — позволь тебя просить не обещать много жрецам, не то Асклепиодор придаст преувеличенное значение твоей просьбе.
— Которого нет и не должно быть, — добавила царица. — Стыдно тратить столько слов и терпеть столько беспокойства из-за какого-то голодного создания, из-за девчонки, носящей воду. Но как положить этому конец? Что ты посоветуешь, Эвлеус?
— Благодарю тебя за этот вопрос, высокая повелительница. Мой повелитель, царь, должен, думаю я, позволить похитить девушку, но не силой и не с помощью мужчины, за которым она сразу не пойдет. Здесь нужна женщина. Я вспоминаю одну египетскую сказку о двух братьях, которая вам, вероятно, тоже известна.