Фараон желал овладеть женой младшего брата, которая жила на кедровой горе. Он послал за ней вооруженный отряд, но домой вернулся только один, остальные были перебиты. А когда была послана женщина с драгоценным украшением, то красавица сама последовала за ней во дворец.
Мы оставим послов и обратимся к женщине. Твоя подруга Зоя превосходно исполнит это поручение. Кто нас может упрекнуть, если девушка польстится на наряды и убежит от своих сторожей?
— Но все увидят ее в роли Гебы, — вздохнул Филометр, — и нас, покровителей храма, объявят святотатцами. Нет, нет, сперва следует хорошенько попросить верховного жреца, и только в случае, если он заупрямится, Зоя может попытать счастья.
— Пусть так и будет, — изрекла царица, точно каждое решение царя требовало ее подтверждения.
— Позволь мне сопровождать твою посланницу и лично представить вашу просьбу Асклепиодору. Пока я буду говорить с верховным жрецом, Зоя должна уговорить девушку, и нам следует это сделать поскорее, уже завтра, иначе нас предупредит римлянин. Я знаю, что он заглядывается на Ирену, а она действительно очень хороша. Он кормит свою птичку фазанами и персиками, одаривает ее цветами, целые часы проводит в Серапеуме и сопровождает торжественные шествия. Мало того, он дарит своей красавице фиалки, которыми ты, царица, почтила его в своей милости…
— Лжец! — крикнула Клеопатра вне себя. Она пришла в такое волнение и негодование, что ее супруг с испугом отступил назад.
— Ты клеветник и презренный лицемер! Римлянин выступает против тебя открыто, с оружием в руках, а ты, как скорпион, ищешь случая неслышно ужалить своего врага. Великий Апеллес [61] предостерегает нас, Лагидов [62] , от людей твоего пошиба. Когда я смотрю на тебя, я вспоминаю его демона клеветы. Злоба и ненависть, сверкающие в его глазах, и ненасытимая кровожадность те же, что и у тебя. Тебе бы очень хотелось, чтобы на месте юноши, которого схватил демон, был бы Публий. А ты пришелся бы как нельзя к месту в роли хилой Ненависти с ее верными спутниками, Хитростью и Обманом! Но я хорошо помню поднятые к небу руки бедного юноши, помню его правдивые глаза, и если Публий умеет отразить открытое нападение, то я буду охранять его от измены. Прочь отсюда! Вон, говорю я; или ты увидишь, как мы наказываем клеветников!
Евнух бросился в ноги царице. Она, тяжело дыша, с дрожащими ноздрями смотрела поверх его, как бы никого не видя.
Наконец царь подошел к ней и с теплотой, трогающей сердце, заговорил:
— Не изгоняй его, не выслушав, и подними его! Во всяком случае дай ему возможность смягчить твой гнев, и пусть он достанет эту девушку, как он предлагает. Исполни это дело хорошенько, Эвлеус, и в нас ты найдешь заступника перед царицей.
Царь указал евнуху на дверь. Низко склонившись, Эвлеус, пятясь, направился к выходу.
Оставшись один с Клеопатрой, Филометр сказал ей с нежным упреком:
— Как можно так безмерно предаваться гневу? Такого верного и умного слугу, одного из немногих оставшихся в живых доверенных нашей матери, не выгоняют просто так, как неловкого раба. И какое совершил он преступление? Разве это клевета, если снисходительный старик добродушно рассказывает об увлечениях юноши, которому принадлежит весь мир и которого не пугает мрачный Серапеум? Что дурного в том, что он ухаживает за девушкой и одаривает ее цветами?
— Одаривает цветами? — снова вспыхнула Клеопатра. — Дело не в том, его обвиняют, будто он преследует девственницу, которая принадлежит Серапису! Серапису, повторяю я! Но это неправда, это выдумка, и ты был бы так же возмущен, как и я, если бы только ты мог возмущаться, как мужчина, да не пользовался бы услугами Эвлеуса во многих делах, о которых ты предпочитаешь умалчивать. Пусть он приведет девушку, но если я найду жалобу Публия основательной, то во мне одной хватит разумной строгости за нас обоих. Теперь идем, ведь там нас ждут.
На зов царицы поспешно прибежали слуги, раковина-носилки появились снова, и супругов понесли в большую галерею с колоннами, где на ложах, стоявших длинными рядами, возлежали царедворцы, военачальники, знатные провинциальные чиновники, художники, ученые и послы чужеземных держав. Собственно, ужин был уже окончен, и за кубками вина шел оживленный разговор.
Это пестрое общество состояло наполовину из темнокожих египтян, наполовину из греков, но среди них находилось много израильтян и сирийцев, особенно между учеными и воинами.
Царскую чету встретили громкими возгласами и знаками почтения. Клеопатра улыбалась так ласково, как никогда, и милостиво кивала своим опахалом, но все-таки никого из присутствующих не почтила своим вниманием. Она искала Публия вблизи ложа, приготовленного для нее, потом между эллинами, египтянами, иудеями и послами, но не найдя его, обратилась с вопросом к камерарию [63] . Тот позвал сейчас же распорядителя, очень важного чиновника, на обязанности которого лежало заботиться о представителях чужеземных государств. Он уже стоял около царицы, ожидая случая передать Клеопатре поклон от Публия Сципиона и сообщить от его имени, что он вернулся в палатку, так как пришли послы из Рима.
— Это правда? — спросила царица, опустив свой взор и строго смотря на попечителя послов.
— Трехъярусный корабль из Брундизия [64] вчера пришел в гавань Эвноста [65] , а час тому назад конный гонец привез письмо, но не обыкновенное, а с предписанием сената. Это я узнал по форме и печати.
— А коринфянин Лисий?
— Он ушел вместе с римлянином.
— Что ж, и ему сенат послал предписание? — насмешливо и с раздражением спросила царица, и, отвернувшись от попечителя без поклона, она, как бы ведя заседание, обратилась опять к камерарию:
— Царь Эвергет сидит среди египтян возле послов от храма из Верхнего Египта. Кажется, он говорит им речь, а они внимательно его слушают. Что говорит он и что это значит?
— Перед твоим приходом он сидел возле сирийцев и иудеев. Царь рассказывал им о том, что купцы и писатели, плававшие на юг, сообщили ему о странах возле тех озер, через которые протекает, вероятно, Нил. Он полагает, что открылись новые источники недалеко от начала священной реки, которая едва ли, как думали древние, вытекает из океана.