— Новый «я», пожалуй, не обладает ни энтузиазмом радикала, стремящегося к переменам, ни рвением консерватора сохранить все как оно есть.
— Нет, ты должен еще показать себя. Ты был катализатором революционных событий. Я как историк изучаю текущие направления развития событий и пытаюсь экстраполировать их на будущее. Вполне вероятно, что Мировой Совет не столь сопротивляется переменам, как можно было бы судить неофициальным высказываниям. Совет считает, что в определенных аспектах переход к новой системе может быть желательным. Особенно в части, касающейся потребления электроэнергии.
Он удивленно поднял брови.
— Изменение системы востребует в шесть раз больше энергии, чем сейчас.
— Подумай-ка! Энергия, необходимая для получения тепла, света, топлива, — ничто в сравнении с потреблением для стоунирования и дестоунирования. Ведь именно они съедают девяносто процентов всех мощностей. Энергия солнечных панелей, приливов и отливов, глубинных течений, магнитогидродинамических источников обеспечивают лишь десятую долю всех потребностей. Стоунирование съедает тепло Земного ядра.
Но если мир вернется к системе, существовавшей до Новой Эры, если со стоунированием-дестоунированием всех жителей планеты будет покончено, нам попросту некуда станет девать избыток энергии. Она сделается чрезвычайно дешевой. Фактически экономии энергии окажется более чем достаточно, чтобы сделать планету полностью чистой, построить новые города, фермы, дорога и прочее.
— Это очень существенный довод «за», — сказал Кэрд. — Людям понравится. Но вот другие аспекты… перехода к новой системе все еще связываются с лишениями, изменением места проживания и образа жизни, жертвами, несправедливостями, беспорядками, хаосом.
— Когда люди в полной мере осознают, что от них потребуется, они восстанут, — сказала Ариэль. Если правительство отвергнет их возражения, народ сметет его. Может пролиться много крови.
Возьми, к примеру, Хобокен. Жителей Среды Манхэттена заставят отправиться туда. Им придется жить в палатках и бараках, пока не построят города. В течение неопределенного срока они станут вынужденными переселенцами и будут страдать от физических и психологических травм, которых в такой ситуации не избежать. Думаешь, они придут в восторг от необходимости расстаться с прекрасной упорядоченной жизнью, пусть и один день в неделю, и отправиться в дикую местность, расположенную ниже уровня моря, где лишь дамбы отгородят их от морской стихии, и сделаться там строительными рабочими? Много воды утечет, пока они смогут поселиться в добротных домах и вернуться к привычной жизни и профессиям. Осознав полностью, во что они влипли, люди взорвутся. Кончится это чем-то вроде Французской революции да и Русской впридачу.
— Не знаю, — проговорил Кэрд. — Большинство граждан настроены решительно против насилия и за послушание.
— Дикарь каменного века все еще глубоко сидит в большинстве людей. Он ждет своего часа, шанса вырваться наружу.
Глаза Кэрда широко раскрылись словно каким-то механизмом, скрытым в них.
Ариэль сказала:
— Я почти вижу над твоей головой светящуюся электролампу.
— А что если появится кто-то с жизнеспособным планом перехода к новой системе — перехода более гладкого и не влекущего за собой долгих тягот для жителей, которым придется переселяться? Что если?.. — голос его пропал.
Она рассмеялась.
— Не могу вообразить, что это за кролик такой выпрыгнет из шляпы. У тебя есть какая-то идея?
— Нет, — ответил Кэрд. — Никакой. Но что-то такое почти щелкает в голове. Не знаю — что. Может, вернется…
Они еще поговорили о разном. Потом наступило долгое молчание. Наконец, Ариэль объявила, что ей надо идти. Расставаясь, она немного всплакнула.
Легкая печаль охватила Кэрда, когда закрылась дверь за Ариэль — он и сам не знал — почему. В конце концов они будут видеться. И ежели невозможно возобновить их старые отношения, раз он ничего о них не помнит, — они построят новые. Если оба желают, чтобы… Вопрос — желают ли?
Перед тем как отправиться спать, он вызвал на экран ленту с инструкциями, которую ему следовало посмотреть до обращения по поводу работы в больнице. Усвоив ее, он был готов к исполнению обязанностей весьма простых для начала. На первых порах — субнеделю — всему, что ему следует знать, его будет учить санитар-ветеран.
В девять часов он прибрал квартиру и опустил кровать. Приказал экрану разбудить его без четверти двенадцать — надо успеть войти в стоунер — и почти тотчас погрузился в дремоту. Он видел несколько снов, но очнувшись помнил лишь один. Минут пять после сигнала экрана он оставался в постели, его собственный голос разносился со стены. Кэрд велел ему замолчать.
Сон озадачивал, хотя происхождение его казалось очевидным. Еще в реабилитационном центре Кэрд видел драму ужасов «И зомби мучают кошмары» о психологических проблемах живых покойников в древнем Гаити. Это была сатира на чиновников, но большинство зрителей ее не поняли. Склеп, из которого вырвалась орда зомби, стремясь сожрать своего господина, связанного с бюрократами, — еще один символ, понятый немногими. От финальной картины сна Кэрд пришел в ужас, но тут образы зомби смешались с эпизодами другого шоу — «Малышки в Стране Игрушек». Эта современная инсценировка — одна из многих по классике прошлой эры. Огромные игрушечные роботы-солдаты, изображенные в двух комических сценах, смешались с зомби, стали ими — и вот выступают в поход, чтобы уничтожить призраков, предводительствуемых зловещим Барнаби. Кэрд и в самом деле слышал музыку «Марша деревянных солдат», когда роботы одержали победу над страшными чудовищами, вторгшимися в Страну Игрушек.
По мере того как к нему возвращалось осознание реальности, он почувствовал, что стонет от ужаса. Один рогатый, покрытый мехом призрак избежал штыков солдат и почти схватил его своими лапами с острыми когтями.
Кэрд поднялся с кровати, выпил стакан воды и отправился в комнату стоунирования. «Доброе утро», — пробормотал он, проходя мимо цилиндра Среды. Алмазной твердости лицо в круглом смотровом окне, естественно, не реагировало.
Уже закрывая дверцу цилиндра, он ухватил наконец что-то выкинутое молниеносной вспышкой океана его разума. Я знал, что это придет, думал он.
Кэрд вспомнил. Он понятия не имел, что происходит в эти шесть дней забвения между моментом подачи стоунирующей энергии и тем мигом, когда дестоунирующая мощность полностью возвращает движение молекулам его тела. Кэрд вообще не осознавал никакого перерыва. Но зная, что это не так, отождествлял стоунирование со сном. Отсюда и тревога — ему не вспомнить идею, которая вспыхнула в его мозгу как новая звезда.
«Я действительно ухватил что-то! — проговорил Кэрд и толкнул дверцу от себя и вышел. — Никто другой не подумал об этом, насколько мне известно!»
Он тотчас записал мысль и опять отправился в кровать. Проснувшись в шесть, с полчаса делал зарядку, затем приготовил и съел завтрак. Пока он ел, экраны на стенах во всех комнатах светились оранжевым светом и издавали легкое гудение. После ванны, из которой он вышел чистым изнутри и снаружи, Кэрд отключил сигнал предупреждения. Он и так не забудет его напоминания. Следующим делом — вызвать справочник и записать имя и телефон чиновника, с которым следует переговорить. Проделав эту операцию, Кэрд поместил послание ему в банк данных. Где-то в течение дня Роберт Хамадхани Муньягумба должен прочесть в своем офисе распечатку с идеей Кэрда. Станет ли он действовать быстро — зависит от характера этого Муньягумбы и от объема его неотложных дел. Если Кэрд ничего не услышит от него в этот Вторник — будет ведь и следующий.