— Что ты сказал?
— Я сказал…
— Да слышала я, что ты сказал! — Она стукнула его по плечу ладонью. — Как ты смеешь мне это говорить! Ты послал за мной злодея, убийцу! А если бы он меня покалечил?
Здоровенный детина, напавший на нее, возмутился:
— Милорд!
Роберт скривил губы.
— Виктория, Макдугал возражает против того, чтобы его называли злодеем. По-моему, ты его смертельно обидела.
Виктория молча уставилась на него — беседа приняла неожиданный оборот.
— Я ее и пальцем не тронул, — буркнул Макдугал.
— Виктория, — продолжал Роберт. — Похоже, тебе придется извиниться.
— Извиниться? — прошипела она, кипя от негодования. — Извиниться! Да ни за что на свете!
Роберт повернулся к своему кучеру с выражением страдальческого терпения.
— Мне кажется, она не собирается извиняться.
Макдугал вздохнул и великодушно промолвил:
— Ну ладно, у малышки был тяжелый день.
Виктория никак не могла решить, кого из них стукнуть первым.
Роберт что-то сказал Макдугалу, и шотландец покинул место действия — видимо, отправился за каретой, которую оставил за поворотом.
— Роберт, — твердо промолвила Виктория, — я иду домой.
— Прекрасно. Я буду тебя сопровождать.
— Я с успехом доберусь одна.
— Одной женщине ходить опасно, — живо возразил он, очевидно, пытаясь скрыть раздражение под маской деловитости.
— Последние несколько недель я только так и хожу, так что благодарю за заботу.
— Ах да, последние несколько недель, — промолвил он, и желваки заходили на его скулах. — Хочешь, расскажу, как я провел последние несколько недель?
— Что ж, вряд ли я смогу тебе это запретить.
— Последние несколько недель я себе места не находил от тревоги. Я понятия не имел, где тебя искать…
— Уверяю тебя, — едко заметила она, — у меня и в мыслях не было, что ты меня разыскиваешь.
— Почему ты никому не сообщила о своих планах?
— И кому, спрашивается, я должна была о них сообщить? Леди Холлингвуд? О да, мы ведь с ней большие друзья. А может быть, тебе? Ты ведь проявлял такую трогательную заботу о моем благополучии!
— Но у тебя же есть сестра — ты о ней забыла?
— Сестре я сообщила. Я послала ей письмо неделю назад.
Роберт перебрал в уме события прошедшего месяца. Он виделся с Элеонорой две недели назад. В то время она еще ничего не знала о Виктории. Он вынужден был признать, что гнев его необоснован — просто он здорово перенервничал за эти несколько недель. Немного успокоившись, он постарался смягчить тон.
— Виктория, ты не согласишься поехать со мной? Я отвезу тебя к себе домой, и мы обо всем спокойно переговорим наедине.
Она наступила ему на ногу, с явным намерением ее отдавить.
— — Это что, еще одна из твоих гадких, оскорбительных выходок? Ах прости, пожалуйста, ты, наверное, называешь это предложением руки и сердца? Мерзкий, подлый…
— — Виктория, — протянул он, — если ты будешь продолжать в том же духе, у тебя эпитетов скоро не хватит.
— О! — возмущенно выдохнула она, не придумав ничего больше, негодующе всплеснула руками и буркнула:
— Все, я ухожу.
Он схватил ее за плечи и рывком притянул к себе.
— По-моему, я уже сказал тебе, — холодно произнес он, — что без меня ты никуда не пойдешь. — С этими словами он потащил ее за угол дома, где стояла его карета.
— — Роберт, — прошипела она. — Не устраивай скандал.
Он насмешливо вскинул бровь.
— А почему бы и нет?
Она попыталась сменить тактику.
— Роберт, чего ты хочешь от меня?
— — Как чего? Жениться на тебе. По-моему, я повторил это раз десять. Неужели до сих пор не ясно?
— До этого мне было ясно только одно, — гневно возразила она. — Помнится, ты хотел, чтобы я стала твоей любовницей.
— Это было непростительной ошибкой с моей стороны, — твердо сказал он. — Сейчас я прошу тебя стать моей женой.
— Очень хорошо. Ну так вот, я тебе отказываю.
— Отказ тебе не поможет.
Она взглянула на него так, словно хотела вцепиться ему в горло.
— Насколько мне известно, по законам английской церкви священник спрашивает согласия на брак у обеих сторон.
— Тори, — хрипло произнес он, — ты что, не понимаешь, как я волновался за тебя?
— Не понимаю, — ответила она с наигранным простодушием. — Я устала и хочу домой.
— Ты прямо как сквозь землю провалилась. Бог мой, когда леди Холлингвуд сказала мне, что она тебя уволила…
— Ну да, и мы оба знаем, по чьей вине это произошло, — отрезала она. — Но в результате у меня теперь новая работа, которой я чрезвычайно довольна. Полагаю, мне следует поблагодарить тебя за это.
Но он продолжал, не обращая внимания на ее колкости:
— Виктория, я… — Он остановился и смущенно кашлянул. — Я говорил с твоей сестрой. Виктория сделалась бледна как полотно.
— Я не знал, что отец тебя связал в ту ночь. Клянусь, я ничего не знал.
Виктория сглотнула и отвела взгляд, пряча непрошенные слезы.
— Не напоминай мне об этом, — промолвила она, мысленно проклиная себя за то, что голос ее так предательски дрожит, — Я не хочу об этом думать. Я теперь счастлива. Прошу тебя, оставь меня в покое.
— Виктория. — Его голос зазвучал пугающе нежно. — Я люблю тебя. Я всегда тебя любил.
Она яростно встряхнула головой, по-прежнему не решаясь взглянуть ему в лицо.
— Я люблю тебя, — повторил он, — Я хочу, чтобы мы прожили вместе всю оставшуюся жизнь.
— Слишком поздно, — прошептала она. Он рывком повернул ее к себе.
— Не говори так! Мы ничуть не лучше животных, если не пытаемся учиться на своих ошибках и не хотим двигаться вперед.
Она вскинула голову.
— Не в этом дело. Просто я больше не хочу за тебя замуж.
И это была правда, вдруг поняла Виктория. Сердце ее навеки отдано ему, но она познала сладкий вкус свободы и независимости, с тех пор как переехала в Лондон. Наконец-то она сама себе хозяйка! Распоряжаться собственной жизнью — что может быть лучше? Пьянящее, волшебное ощущение.
Роберт побледнел и прошептал:
— Ты сказала это сгоряча, не подумав.
— Ошибаешься, я все обдумала, Роберт. Я не хочу выходить за тебя замуж.
— Ты зла на меня, — продолжал он убеждать ее. — Ты сердишься и хочешь причинить мне боль, и ты имеешь на это полное право.