— Роберт, это было всего лишь мгновение.
— Я не знал, умеешь ли ты плавать. Ты мне никогда об этом не говорила.
— Я умею плавать. Правда, не так хорошо, как ты… впрочем, это сейчас не важно. Как видишь, я цела и невредима. — Она мягко отвела его руки и, встав, потянула его к лестнице. — Ты должен лечь в постель. Если ты не согреешься, то заболеешь.
— Ты тоже, — с трудом вымолвил он, покорно следуя за ней.
— Я в отличие от тебя не болталась в ледяной воде Бог знает сколько времени. Обещаю, как только мы приведем тебя в порядок, я сразу же переоденусь в сухое. — Она решительно подтолкнула его к лестнице. Поднимаясь по ступенькам, он то и дело спотыкался, с трудом передвигая ноги. Как только они очутились на втором этаже, она потащила его по коридору.
— Если я не ошибаюсь, это твоя комната, — сказала она, втолкнув его в спальню. Он кивнул.
— Раздевайся, — приказала она.
Роберт вымученно улыбнулся.
— Если бы ты знала, как часто я мечтал услышать это от тебя… — Он взглянул на свои руки, мелко дрожавшие от холода. Ногти приобрели фиолетовый оттенок.
— Сделай милость, оставь при себе свои глупые шуточки, — сурово оборвала его Виктория, с озабоченным видом зажигая свечи.
Время было еще не позднее, но из-за шторма стемнело раньше, чем обычно. Она обернулась и увидела, что дела у Роберта почти не продвинулись.
— — Ну, что с тобой? — нахмурилась она. — Я, кажется, велела тебе раздеться.
Он беспомощно пожал плечами. — Я не могу. Мои руки…
Виктория взглянула на его прыгающие пальцы, пытающиеся поймать застежку панталон. Руки у него тряслись, как у горького пьяницы. С решимостью, напоминавшей о ее недавнем прошлом гувернантки она подошла к нему, проворно расстегнула его панталоны и сдернула их вниз, старательно отводя взгляд.
— Обычно я выгляжу более впечатляюще, — пробормотал Роберт.
Услышав это замечание, Виктория невольно опустила глаза.
— О! — испуганно выдохнула она. — Признаюсь, это не совсем то, что я ожидала.
— Мне тоже не слишком приятно это видеть, — выдавил он.
Виктория вспыхнула и отвернулась.
— В постель, живо! — скомандовала она, стараясь, чтобы голос ее звучал уверенно.
Она решительно подтолкнула его к кровати, и он попытался сострить:
— Если мужчина продрог, лучший способ…
— Благодарю, можешь не продолжать. Я не нуждаюсь в более подробных объяснениях.
Он ухмыльнулся, стуча зубами от холода, что несколько подпортило предполагаемый эффект.
— Неужели я тебя смутил?
— И как это ты заметил, — пробормотала она, подходя к платяному шкафу. — У тебя есть еще одеяла?
— Одно есть — в твоей комнате.
— Я взяла его с собой к морю. Должно быть, его унесло волной. — Она закрыла шкаф и обернулась к нему. — Что с тобой? — вскричала она.
Он сидел на постели, даже не потрудившись укрыться одеялом. Его трясло, как в лихорадке.
— Не п-помню, когда в последний р-р-раз было так холодно, — не сказал, а скорее проклацал зубами Роберт.
Она натянула одеяло ему до самого подбородка.
— Ну, если ты не укроешься как следует, то и не согреешься.
Он кивнул, все еще дрожа всем телом.
— У т-тебя руки з-з-заледенели.
— Все равно они теплее, чем твои.
— Ступай, п-переоденься, — приказал он.
— Я хочу убедиться, что ты…
— Ступай же! — Он произнес это негромко, но достаточно строго.
— Она помедлила в нерешительности, потом послушно кивнула.
— Не вздумай вставать.
— Вряд ли я с-сейчас способен…
— Я тебе серьезно говорю!
— Виктория, — устало сказал он, — я не смог бы встать, даже если бы хотел, а в данный момент у меня нет ни малейшего желания вылезать из-под одеяла.
— Вот и прекрасно.
— Ну, ступай же.
Она замахала на него руками.
— Иду, иду, иду.
Как только она вышла, Роберт нырнул под одеяло. Господи, как же он замерз! Когда он отправился купаться, ничто не предвещало бури. Он стиснул зубы, но они по-прежнему продолжали выбивать дробь. Роберту было нестерпимо стыдно выглядеть таким жалким и беспомощным в глазах Виктории. Ему нравилось быть ее верным рыцарем в сияющих доспехах — сильным, храбрым, благородным. А сейчас он походил на вытащенного из воды лягушонка. И в довершение ко всему она наконец-то увидела его обнаженным, и ему практически нечего было ей показать.
— Ты укрылся одеялом? — крикнула Виктория из соседней комнаты. — Смотри, если ты встал, я…
— — Да лежу я, лежу!
В ответ он услышал ворчливое: «Вот и лежи». Он улыбнулся. Да, зависеть от Виктории не слишком приятно, но зато как она о нем беспокоится!
Он поплотнее закутался в одеяло и потер ступни друг о друга, надеясь таким образом хоть немножко их согреть. Руки его так закоченели, что он их почти не чувствовал, и поэтому засунул их под ягодицы. Но поскольку эта область тела была не теплее, чем все остальное, это мало помогло. Тогда он накрылся с головой одеялом и подышал на ладони, что принесло некоторое облегчение.
По коридору мягко прошлепали шаги, и он услышал удивленный возглас Виктории:
— Что ты там делаешь?
Он высунул голову из-под одеяла.
— Здесь теплее. — Затем вгляделся в неё повнимательнее. — Что ты надела?
Она скорчила недовольную мину.
— Если ты помнишь, у меня нет второго платья.
Роберт пожалел, что его скулы свело от холода и он не может улыбнуться.
— Все, что у меня есть, — продолжала она, — это ночная рубашка, которую ты мне подарил. А покрывало я сняла с постели, чтобы не выглядеть неприлично. — И, сердито фыркнув, она поплотнее запахнулась в импровизированный халат.
Роберт закатил глаза и простонал:
— Наверное, я болен.
— Что ты говоришь? — Виктория подскочила к нему, присела на край кровати и заботливо положила руку ему на лоб. — Тебя лихорадит?
Он покачал головой, но лицо его выражало крайнюю степень страдания.
— Тогда в чем же дело?
— Дело в тебе, — пробормотал он осипшим голосом.
Она вытаращила на него глаза.
— Во мне?
— Да, и в этой рубашке.
Она нахмурилась.
— У меня ничего другого нет.
— Я знаю, — снова простонал он. — Сбылась моя самая безумная мечта, а я настолько замерз, что не могу даже по-настоящему захотеть тебя.