Заметив его, Джаспер воскликнул с явным облегчением:

— Слава богу, вы здесь, ваше величество! Мы все так беспокоились. Ваш паж сообщил, что ваша постель так и осталась несмятой. Я прочесал все вокруг, искал вас. Сейчас я как раз объяснял милорду де Веру, что вы наверняка встречались с кем-то из тех, кто хочет к нам присоединиться.

И Джаспер так остро посмотрел на племянника своими голубыми глазами, что Генри тут же включился в игру и сказал:

— Это верно, но пока я, к сожалению, не могу назвать имена этих людей. Однако будьте уверены: сторонников у нас с каждым днем все больше и больше. Кстати, тот, с кем я сегодня общался, приведет с собой немалое войско.

— Несколько сотен? — уточнил граф Оксфорд, с мрачным видом оглядывая их небольшой лагерь.

— Нет, хвала Господу! Несколько тысяч!

И молодой Генри Тюдор уверенно улыбнулся.

20 АВГУСТА 1485 ГОДА

В тот же день, но значительно позже, когда армия уже вновь растянулась по пересохшей пыльной дороге, устало шаркая ногами и жалуясь на жару, Джаспер, нагнав Генри, некоторое время ехал с ним рядом на своем огромном боевом коне, а потом вдруг произнес:

— Ваше величество, позвольте мне отлучиться.

— Что?

Генри даже вздрогнул, так неожиданно Джаспер прервал его раздумья. Тот сразу заметил, как бледен его племянник, как нервно сжимает поводья, как напряжено его молодое лицо, и уже не впервые подумал о том, а достаточно ли Генри крепок, способен ли воплотить в жизнь то веление судьбы, которое предвидела его мать? Отбросив шутливый тон, Джаспер спокойно пояснил:

— Хочу вернуться назад по нашим же следам и на всякий случай организовать для нас несколько надежных убежищ; а еще я собираюсь оставить в конюшнях несколько лошадей, оседланных и полностью готовых к быстрой скачке. Возможно, затем я доберусь даже до побережья, найму судно и прикажу шкиперу ждать нас…

Генри резко повернулся к нему, своему любимому другу и наставнику.

— Так ты что же, бросаешь меня на произвол судьбы?

— Что ты, сынок! Да мне легче собственную душу дьяволу продать! Нет, я просто на всякий случай обеспечу тебе путь к спасению.

— Чтобы мы могли сбежать, когда проиграем?

— Если проиграем.

Это было жестокое признание, но Генри все же справился с собой и спросил:

— Ты не доверяешь Стэнли?

— Лжецу не верят, даже когда он говорит правду. Хотя, конечно, бывает, что и коровы летают.

— Значит, если они не поддержат нас, мы потерпим поражение?

— Видишь ли, дело тут даже не в численности, — спокойно ответил Джаспер. — Сейчас у короля Ричарда армия раза в два больше нашей, ведь у нас всего две тысячи человек. Но если к нам присоединятся братья Стэнли, тогда у нас будет пять тысяч, и в этом случае триумф, вполне вероятно, ожидает нас. А вот если оба Стэнли останутся на стороне Ричарда, тогда нам с нашими двумя тысячами нечего и замахиваться на победу над семитысячным войском. Будь ты хоть самым храбрым рыцарем в мире, хоть самым что ни на есть истинным королем, но, имея всего две тысячи человек, тебе никогда не одолеть столь сильного противника.

— Да, понимаю, — кивнул Генри. — Но отчего-то не сомневаюсь, что Стэнли сдержит слово. Мать поклялась мне в этом, а она никогда на его счет не ошибалась.

— Пожалуй, ты прав. Однако я все-таки чувствовал бы себя гораздо спокойнее, зная, что мы сможем удрать, если что-то пойдет не так.

— Хорошо. Но ты ведь постараешься вернуться, когда освободишься?

— Ни за что на свете не пропущу такой момент! — воскликнул Джаспер со своей знаменитой полуулыбкой и шутливо поклонился племяннику. — Бог в помощь, ваше величество.

И Генри тоже ему улыбнулся, стараясь заглушить снедавшее душу ощущение ужасной утраты. А Джаспер, этот самый близкий и родной для него человек, не покидавший его в течение двадцати восьми лет, то есть почти всей его жизни, развернул коня и неторопливо двинулся прочь — опять на запад, в Уэльс.

Когда на следующий день армия Тюдора вновь отправилась в путь, Генри с улыбкой скакал впереди и всем объяснял, что Джаспер уехал встречаться с новой группой их сторонников, имеющих целую армию, которую его дядя, скорее всего, приведет прямо в Атерстоун. Это известие весьма обрадовало тех валлийцев и англичан, которые уже успели вступить в отряды Генри и принести ему присягу верности. Швейцарские же офицеры отнеслись к сообщению Тюдора равнодушно — их наняли всего лишь учить солдат воинскому искусству, и теперь было уже поздно тренировать кого-то новенького; кроме того, дополнительная численность войска может, конечно, оказаться полезной в бою, однако плату свою эти офицеры уже получили, так что им совсем не на руку было участие лишних людей в дележе общей добычи в случае победы. Особого восторга не выразили и французские уголовники, которые согласились сражаться только затем, чтобы освободиться из заключения, а заодно и поживиться. Глядя на своих людей, Генри Тюдор храбро улыбался, но не мог не осознавать, что его дело им совершенно безразлично.

20 АВГУСТА 1485 ГОДА. ЛЕСТЕР

Генри Перси, граф Нортумберленд, со своим трехтысячным войском примкнул к армии короля в Лестере. Когда его провели к Ричарду, тот обедал, устроившись в высоком кресле под государственным флагом.

— Садись и пообедай вместе со мной, — предложил король Нортумберленду, указывая на место рядом с собой.

Приняв приглашение с довольной улыбкой, граф присоединился к трапезе.

— Ну как, готов ли ты выступить завтра?

Перси озадаченно посмотрел на Ричарда.

— Как, прямо завтра?

— А почему нет?

— В воскресный день?

— Мой брат пошел в бой даже в Пасхальное воскресенье, и Господь с улыбкой благословил его. Так что именно завтра!

Граф вытянул руки над принесенным слугой тазом, и тот, полив на них водой из кувшина, мягко вытер их полотенцем. А Перси с удовольствием отломил кусок мягчайшего белого хлеба, откусил, хрустя чудесной корочкой, и промолвил:

— Мне очень жаль, милорд, но мы слишком долго сюда добирались, мои люди устали. До завтра они не успеют хорошенько отдохнуть. Я и так без конца торопил их, пока мы спускались сюда по горным дорогам и тропам; солдаты измучены, они совершенно неспособны к активным действиям.

Король медленно поднял глаза, долго смотрел на графа из-под темных бровей, потом произнес:

— И что же, ты проделал весь этот путь только для того, чтобы просто постоять в сторонке и понаблюдать, как дерутся другие?