После мессы супруги отправляются завтракать — отдельно, хотя предпочли бы вместе. Замок Ладлоу, маленькая копия английского двора, живет по указке матери короля, а значит, принц после трапезы занимается с наставником, совершенствуется в науках или в спорте, если позволяет погода; а Каталина, соответственно, занимается со своим наставником, читает или гуляет в саду.
— Сад! — поводила плечиком Каталина, стоя посреди лоскутка травы с жалким бордюром и промоченной дождями скамьей. — Да видывала ли она когда-нибудь настоящий сад!
После обеда им дозволялся совместный выезд верхом — супругам разрешалось поохотиться в окрестных лесах. Местность вокруг красивая, с быстрой рекой посреди широкой долины и древними лесами, растущими по склонам холмов. Каталина полагала, что сумела бы полюбить эту реку — она называется Тим — и то, как смыкается на горизонте линия холмов с небом. Однако в разгар зимы все вокруг черно, серо и бело, суровый ландшафт лишь изредка оживляется солнцем, изморозью да снегопадом. Большей же частью погода такова, что принцесса вовсе не выезжала — она не выносила влажных туманов и колючего мелкого дождя. Артур тогда охотился без нее.
— Если я даже останусь, все равно мне не позволят быть с тобой, — мрачно говорил он. — Наверняка там в списке заготовлено какое-нибудь для меня занятие…
— Так вперед! — улыбалась она, хотя до ужина было бесконечно далеко и делать ей было нечего.
Раз в неделю происходил выезд в город, на мессу в церкви Святого Лаврентия либо помолиться в маленькой часовне у крепостной стены, почтить своим присутствием обед, организованный какой-нибудь гильдией, поглазеть на петушиные бои, травлю быков, представление заезжих актеров. Ухоженный, славненький городок производил доброе впечатление — он счастливо избежал разорительных последствий войны между Йорками и Ланкастерами, войны, которую завершил Генрих Тюдор, отец Артура.
— Нет ничего важнее для королевства, чем мир, — в ночной беседе заметила как-то Каталина.
— Ну, единственный враг, который грозит нам сейчас, — это шотландцы, — ответил Артур. — Йорки — мои предки, Ланкастеры — тоже, так что старое соперничество на мне кончается. Только и нужно, что защитить северную границу.
— И государь считает, что добьется этого благодаря браку твоей сестры Маргариты?
— Будем уповать, что он окажется прав, но шотландцы коварны, верить им нельзя. Когда я стану королем, я буду стеречь границу, а ты будешь давать мне советы, и вместе мы позаботимся о том, чтобы приграничные замки были хорошо укреплены.
— Это правильно, — согласилась она.
— Конечно, ты лучше меня знаешь, что нужно делать, ведь ты все детство провела на войне.
Она улыбнулась:
— Я рада оказаться тебе полезной. Мой отец вечно шутил, что матушка воспитывает из нас амазонок, а не принцесс.
На закате они вместе ужинали, и, благодарение Господу, в это время года закаты не заставляли себя ждать. Наконец-то Каталина и Артур могли сидеть бок о бок за высоким столом в большом зале, у боковой стены которого пылал огромный очаг. Артур всегда усаживал Каталину по левую руку, поближе к огню, и, хотя она была в подбитом мехом плаще и под нарядным платьем на ней было несколько льняных сорочек, все равно она мерзла, выходя из своих натопленных комнат в дымный парадный зал. Испанских придворных дам во главе с доньей Эльвирой усаживали за один стол, английских — за другой, прочая свита располагалась за третьим. Лорды — члены Совета, сэр Ричард Пол, смотритель замка, епископ Уильям Смит из Линкольна, доктор Бирворт, лекарь Артура, его казначей сэр Генри Верной, лорд-камергер сэр Ричард Крофт, лорд-камердинер сэр Уильям Томас из Камартена, а также вся знать Уэльса были рассажены по всему залу. А на галерею пускали народ, и любой валлийский зевака мог поглядеть, как трапезничает испанская принцесса, и посплетничать, ладит ли она с мужем.
Да кто его знает, ладит или нет. Скорее всего, в постели у них ничего не получается. Да сами взгляните! Инфанта сидит скованно, как деревянная кукла, даже не улыбнется своему суженому. А принц заговаривает с ней время от времени, но так, словно только ради протокола. Они почти не смотрят друг на друга. По слухам, ходить-то в ее комнаты он ходит, но лишь раз в неделю и никогда по своей воле. Надо полагать, не слюбились они, нет. Что тут скажешь, совсем молодые, не созрели, видно, для брака!
И кто бы мог подумать, что Каталина в этот момент до боли сжимает руку в кулак, чтобы не прикоснуться к мужу, а он, всякий раз обращая к ней свой по видимости безразличный взгляд, шепчет так тихо, что слышит только она: «Хочу тебя!»
После ужина устраивались танцы либо разнообразные зрелища, выступления мимов или актеров. Порой с высокогорья спускались местные певцы-сказители, на своем языке рассказывали стародавние были, которые Артур и сам с трудом понимал, но старательно, хоть и коряво, переводил для Каталины.
— «С долгим желтым летом к нам приходит победа, распускаются паруса Бретани, с жарой является лихорадка и знамения того, что мы победим».
— И что это значит? — спрашивала она.
— «Долгое желтое лето» — это когда мой отец решил вторгнуться сюда из Бретани. Эта дорога привела его к победе при Босуорте.
Она кивнула.
— Лето тогда выдалось особенно жарким, и войска поразила потливая лихорадка, новая болезнь, которая теперь каждое лето настигает и Англию и Европу.
Она кивнула. Еще один поэт вышел вперед, взял аккорд на своей арфе и запел.
— А эта о чем?
— Эта о красном драконе, который летает над Уэльсом. Он убивает кабана.
— И что это значит?
— Дракон — Тюдоры, то есть мы. Ты видела красного дракона на нашем знамени. А кабан — это узурпатор трона, захватчик, Ричард. Это похвала моему отцу, корни которой кроются в старом мифе. Ведь эти песни — очень старинные. Наверно, пели их еще в ковчеге. — Он ухмыльнулся. — Песни Ноя.
— И что, спасение от потопа тоже относят на счет Тюдоров? Ной, надо полагать, тоже был Тюдор?
— Ну почему бы и нет? Моей бабушке, к примеру, вполне можно доверить управление самим Эдемом! Это Уэльс, наш род идет от Оуэна Тюдора из Глендовера [3] , мы с честью примем ответственность за все!