– Я так… я листья не могла убирать… и эти не ели…
И снова спазм. Только бы не разрыдаться самой.
– Я дома. Видишь? Пришла насовсем. Даже с подарками.
Я заглянула ей в лицо, доказывая «Здесь. Живая. Дома».
– Дома… дома… Боже, я держу тебя на пороге, прости… входи скорее, прости дуру…
– Ну что ты говоришь…
Я шагнула внутрь и закрыла за собой дверь.
Откуда-то на полу тут же возник знакомый белый силуэт, протиснулся между шумными Фуриями, требовательно мяукнул и поставил лапы мне на колени.
– Михайло… малыш…
Горло снова сдавило от избытка чувств.
Миша…
Я нагнулась, взяла кота на руки, и острые когти тут же впились в ткань куртки. Как вкусно по-домашнему пахнет шерсть, Господи, как хорошо…
– Какой же ты тощий, кот… ты чего ж это так?
Казалось, мои слова, заставили слезы стоявшей рядом Клэр потечь с новой силой.
– Все это время на окне сидел… – прошептала она, вытирая глаза рукавом. – Ждал тебя…
Кот мурчал так громко, будто включил дополнительный моторчик, припасенный для особых случаев. Терся белой головой о подбородок и тыкался мокрым носом в кожу.
– Мишенька… Я так тебя люблю, правда-правда…
От него исходили чистейшие волны счастья.
У ног вилась и Ганька. Смешарики продолжали буйствовать.
– Ди! До-ма… Ма… Ди, нулась!
– Ну и суматоха! Все-все, угомонились и дали мне раздеться! Клэр, распаковывай пакеты, будем праздновать!
Кое-как отцепив от пуховика кота, я поставила его на пол. Он тут же попытался взобраться обратно на руки.
– Миша, да я возьму тебя через минуту, дай куртку снять!
Было видно, сколько усилий понадобилось Клэр, чтобы остановить слезы. Но она справилась и, несмотря на мокрые дорожки на щеках, улыбнулась.
– Я на кухню! Заберу пакеты, разберу, ты пока отдыхай. Завтрак через полчаса. Эй, охламоны, ягод хотите? Оставьте Дину в покое, она вас любит.
– Ди нулась! Ди! Ди! Ди!
Они продолжали скакать вокруг, напоминая пушистые мячики с глазами.
– Конечно, вернулась. И точно так же вас люблю!
– Лу! Блу! Лу! Блу! Блу! Лу!
Я рассмеялась.
– Идите на кухню завтракать, потом будем обниматься.
Когда Фурии укатились за сияющей Клэр, я, наконец, смогла перевести дыхание и оглядеть собственную прихожую.
Как все знакомо, как хорошо, как радостно на душе. Родной дом, родная Клэр, живой, здоровый, пусть и немного схуднувший Миша.
Я принялась расстегивать ботинки; колени едва держали от переизбытка эмоций. Белая пушистая голова беспрестанно терлась о пальцы.
В спальне все осталось таким же, каким я запомнила. Приоткрытая форточка, отодвинутая в сторону занавеска, тюбик помады у зеркала, примятая подушка, корзинка с оранжевым одеялом за кроватью на полу… Вслушиваясь в звуки, доносящиеся с кухни, я с нежностью дотронулась до шелкового покрывала, повернулась на месте, приоткрыла шкаф и довольно взглянула на теснившуюся внутри коллекцию одежды. Ткань обрадовано зашуршала, когда мои пальцы как по клавишам фортепиано прошлись по деревянным плечикам.
Мои богатства. Вещи на любой вкус и для любой ситуации.
Миша довольно топтался у ног, терся о штаны.
На дальней прикроватной тумбочке я наткнулась взглядом на серебристую трубку телефона. Подошла, взяла в руки; экран показывал, что батарейка еще до конца не разряжена. Присела на край постели, задумалась.
Как редко я звонила ему на телефон… Все больше какие-то хитрые способы связи. А почему бы и нет?
Я сняла блокировку и набрала номер Дрейка. Слушая гудки, напевания Клэр и звуки работающего миксера, я смотрела в окно – там, на ветке дерева, сидели две желто-коричневые птички.
У нас таких нет.
– Да.
Как коротко и лаконично.
– Привет.
Я затаила дыхание.
– Привет, – голос на том конце смягчился. – Прости, я даже не успел посмотреть на экран.
– Я вернулась.
Мне показалось, что Дрейк, стоя там, где он стоял, прикрыл глаза и перестал дышать.
– Хочешь, чтобы я сам приехал за тобой? Прислал вертолет?…
Я рассмеялась еще до того, как он закончил.
– Если ты появишься сейчас, Клэр прогонит тебя скалкой. Ей хочется получить свой кусочек общения.
– Я понимаю.
Было так непривычно слышать его голос в телефонной трубке. Далеко или близко, он неизменно повергал мой разум в экстаз одним своим звучанием.
– Я … Ты говорил…
– Ты бы хотела увидеть отряд, – он опередил мои мысли. Впрочем, как и обычно.
– Да.
– Я соберу их всех в одиннадцать.
Я бросила взгляд на часы у зеркала. Только начало восьмого, времени достаточно.
– Хорошо.
– Хочешь, чтобы я заехал за тобой в десять тридцать?
Был в этом вопросе какой-то тайный смысл – не намек даже, просьба. Это было открытое сердце, протянутая рука, и глаза, опущенные в ожидании.
– Хочу. Я буду очень ждать.
– Я буду вовремя. Тогда до встречи?
Мягкость его голоса повергала меня в наркотическую эйфорию и грозила в скором времени вызвать зависимость.
– До встречи.
Когда я нажимала отбой, пальцы дрожали.
Телефон вернулся обратно на тумбочку; я посмотрела на все еще сидящих за окном птичек, и радостно улыбнулась.
– Михайло, пойдем на кухню? Айда наперегонки?
Пробуксовав по ковру, я выбежала из спальни; кот, чувствуя радостное настроение, пулей вылетел следом.
Смешарики доедали завтрак, возя маленькие тарелочки по полу. Когда две тарелочки натыкались друг на друга, собирать с них круглые ягоды становилось гораздо проще. Я наблюдала за этим хитрым процессом, стоя в дверях рядом с Клэр, вытирающей руки от муки, которую только убирала со стола. Пахло сырниками. Свежими сырниками с хрустящей золотистой корочкой, только что убранными со сковороды. М-м-ммм… Клэр всегда подавала их с ягодным сиропом, и по этой причине завтрак часто превращался в балаган. Съев свою порцию, Смешарики неизменно пытались дотянуться до той, что еще стояла на нашем столе.
– Почему ты им блюдца к стене не пододвинешь?
– Думаешь, я не пробовала? Это же очередная забава – катать их везде, где только можно. Они и от стены точно так же откатывают.