Дрейк молчал. Слушал.
– Сначала я сама себе не верила, пыталась искать ответы на свои вопросы в книгах – происходило ли еще с кем-нибудь такое, потом напугалась очень. Только через несколько дней успокоилась и решила проверить себя еще раз, понять, сумасшедшая я или нет…. А когда получилось, тогда и понеслось….
Дальше я рассказывала про заставку на компьютере – пражскую площадь. О том, как после нее окончательно убедилась в существовании новых непонятных навыков. Как «прыгала» по городам, скупая в книжном открытки и календарики – все, на чем были изображены интересные и привлекательные для посещения места. Без утайки описала неудачный опыт в Нью-Йорке и удачный в Италии, Японии, Австрии и еще много где.
Иногда я косилась на Дрейка, пытаясь определить по его лицу реакцию на свои слова, но это было так же сложно, как определить злится ли на тебя Джоконда, хитро улыбаясь с картины Леонардо да Винчи, – попросту невозможно.
Через какое-то время он спросил:
– Можешь ли ты переносить с собой вещи?
– Нет.
Пришлось признаться и про печальный опыт с сумочкой, и про пропадающие из пальцев монетки.
– Поэтому пользы от моих умений мало…. Ни денег с собой взять, ни кофе попить.
– Перемещения по твоему собственному миру можно объяснить, – медленно произнес Дрейк. Я уже хотела было спросить, чтобы собеседник объяснил и мне тоже, ведь я-то до сих пор пребывала в неведении, но он уже продолжил фразу, – а вот как ты оказалась на Уровнях, вот это мне до сих пор не ясно. Это тебе не в соседний город скакнуть.
Он посмотрел на меня. В упор. На этот раз без тени раздражения, больше с интересом.
– Что именно ты представила перед тем, как перенеслась сюда в первый раз?
– Парк.
Отрицательное покачивание головой.
– Этого мало. Не сработало бы.
– Деревья вокруг, спокойствие.
– Мало.
– Листья на дорожках, хороший город вокруг, без деталей, правда….
– Недостаточно.
Я расстроено пожала плечами, напрягла память.
– Фонтан еще….
Дрейк хищно прищурился, на этот раз почти впился взглядом.
– Какой фонтан?
– Ну, там фонтан был, между деревьев…. Чаша старая, с которой вода льется в маленький бассейн. На ней еще рисунок есть – орнамент цветочный.
– И ты представила этот фонтан? В деталях? – с каким-то непонятным выражением спросил он.
– Да. Очень детально….
Повисла тишина.
Собеседник отвернулся к горизонту. Вероятно, ему что-то стало понятно, потому что некоторое время вопросов не звучало. Он ушел в свои мысли, а я – в свои.
Что, неужели это может быть правдой, про другой мир?
Я, конечно, давно уже поняла для себя, что человеческие возможности шире тех рамок, которыми наделили их сами люди. Но чтобы другой мир?
Город на горизонте сверкал небоскребами, где-то вдалеке гудел машинами, людской речью и другими разнообразными запахами и звуками, присущими любому мегаполису. Кто бы знал, что это место находится не пойми где, ведь так сразу и не подумаешь…. И верилось ли в это до конца? Пока я и сама не знала. Не могла разобраться в спутавшихся в ком, как после трехчасовой игры котенка с клубком бабушкиной пряжи, мыслях.
– А речь? – я не удержалась и отвлекла представителя Комиссии. – Почему я ее понимаю? И не сразу, а будто с задержкой сначала.
Мужчина в форме вопреки моим опасениям не рыкнул, а ответил, будто все еще пребывая в размышлениях.
– Здесь очень много людей из разных миров. Мы ввели единую речь, ее понимают все, кто пересекает границу.
– Ясно, – тихонько ответила я, опасливо поглядывая на хищный профиль, уже зная, какие реакции могут последовать от этого человека, если что-то сказать неверно.
Хотя надо признаться, что его профиль в эту минуту не выглядел таким уж «хищным». Властным – да. Жестким – тоже. И глубоко задумавшимся.
Вернулось ощущение из сна.
О том, что этот человек знает много. Очень много. Недаром его глаза – два тоннеля, ведущие в бесконечную глубину галактики. Теперь я поняла, что все, что чувствовала во сне той ночью, – правда. Если кто и сможет дать ответы на мои вопросы, так это он – Дрейк.
Вот только как попросить об этом? Как объяснить, что мне важно узнать больше?
Наверное, многие жадны до знаний. Но это ведь не значит, что до каждого снизойдут.
Пока я барахталась в океане надежд и сомнений, прозвучал новый вопрос:
– Кто еще знает про твои способности?
– Никто.
– Мне нужна правда. В данном случае обязательно.
Я обиделась.
– У вас же в голове сканер встроен для определения лжи, вот и посмотрите сами. Никто не знает!
Он внимательно посмотрел на меня. Опять возникло ощущением, что меня разложили, как шкатулку: выдвинули все ящички и отделения. Была у меня такая в детстве….
– Как получилось, что прошел почти месяц, а ты никому ничего не сказала?
– А кому сказать? Подружек близких нет. Мама решит, что я головой от одиночества тронулась, объяснит для себя это как-нибудь, конечно, чтобы дочь не корить. Бабушка так вообще креститься начнет, упомяни я ей про такое…. Коллегам? Докторам? Психиатрам? Кому говорить?
– А как получилось, что ты начала представлять тот фонтан? Зачем?
Я замолчала. Понурилась.
Не рассказывать же ему, в самом деле, про тот день. Замученного детьми Мишку, деньги на операцию, бабушку едва живую….
Но я зря недооценила проницательность собеседника.
– Тебя толкнуло что-то на это? Стресс? Горе? Были какие-то сильные эмоции? Ты отчего-то пыталась сбежать? От жизни?
Я упрямо поджала губы.
Потом кивнула.
– Ясно, – только и обронил он.
* * *
– Таких совпадений один на миллиард.
Дрейк расхаживал по кабинету, куда вернулся для разговора с коллегой, оставив девушку греться под солнцем на крыше.
Кабинет, вроде бы тот же самый, теперь преобразился до неузнаваемости: на стене развернулись экраны, уже закончившие просчеты вероятностных совпадений на основе данных, внесенных в базу минутой ранее.
На том столе, что еще недавно пустовал, теперь перед Джоном Сиблингом стоял компьютер. На мониторе застыло изображение паркового фонтана: сверху чаша, украшенная цветочным орнаментом, снизу маленький бассейн.
Джон, как и Дрейк, размышлял над услышанным. Нет, он не присутствовал при разговоре на крыше, но представителям Комиссии были доступны более широкие опции получения информации, нежели личное присутствие, поэтому Сиблинг знал детали.