Я снова вздохнула. Мысли нехотя приняли прежнее направление, и страх заново скрутил внутренности, вызывая в животе противную нервную дрожь и желание помочиться. Я поерзала на жесткой кровати, мечтая заполучить волшебную палочку, стукнуть себя по голове и спокойно заснуть, забыв обо всех бедах.
«Не хочу. Не хочу идти. Пусть снимают со всех. Пусть что хотят делают….»
Но как только я представляла, что попробую накрыться одеялом и уткнуться лбом в холодную стену, приходило истинное и непререкаемое знание. Не засну. Не смогу, и все тут. Как заснуть, зная, что за мои проделки пострадают и без того утомленные, почти до смерти уставшие от жизни на ранчо люди? Скольких дней дополнительной работы будут стоить им эти двадцать баллов. Вместо того чтобы заниматься арифметикой, я приняла окончательное решение — пойду. Сейчас, вот, посижу еще несколько минут и пойду.
Представив злорадный хищный оскал Грега, я едва не застонала. Нет. Не смогу к нему. Лучше сразу на костер. Но как же тогда?
Неосязаемая мысль сама скользнула на другое лицо, укрытое в тени. Угрюмое, спокойное, с правильными чертами и поблескивающими из-под прикрытых век глазами.
Халк. Черт бы его подрал туда же. Но уж лучше сразу к нему, а там пусть сам решает. Отдаст Грегу, значит, так тому и быть…
«Но, может, все-таки, не отдаст?» Слабый лучик надежды едва затеплился в сознании, а я уже стояла возле двери, ведущей в коридор и держалась за ручку.
Да. Сейчас.
Иначе снова храбрость покинет.
Где находился кабинет Халка, я помнила еще с последнего посещения. Прокравшись темной вереницей коридоров, мимо притихших комнат и черных оконных проемов, я оказалась прямо перед дверью на третьем этаже. Да, это она. Именно из этой комнаты ведут стеклянные двери на широкий балкон, где Халк обычно неторопливо выкуривает свою вечернюю сигару. Спит ли он сейчас? А что если спит? Будить? Или послать все к черту? Но тогда придется искать Грега, а смелости на это как не было, так и нет. Я вздохнула.
В отделанном золотом холле первого этажа, который теперь был залит все тем же лунным светом, я успела бросить взгляд на большие старинные часы, заполнявшие тишину монотонным (в чем-то даже уютным) тиканьем — без четверти три. Или без десяти…. Точно разглядеть не удалось, пришлось бы подбираться ближе, рискуя свернуть расставленные на перилах лестницы керамические горшки с цветами.
Так спит или нет? Вроде бы из-под двери пробивался тусклый свет, но ведь вполне возможно, что это ночник, который хозяин держит включенным всю ночь напролет. Ждать до утра возможности нет — уже в восемь ситуация изменится противным пиком на десятках браслетов (включая мой собственный). Я едва не хохотнула от этой мысли, но тут же снова чуть не застонала от страха. Да и никаких нервов не хватит ждать развязки так долго.
Кое-как набравшись храбрости, я медленно подняла руку и постучала.
Шаги послышались спустя несколько секунд. Дверь отворилась. Халк был одет так же, как и во время последнего собрания во дворе — в белую рубашку, с закатанными до локтей рукавами и черные джинсы. «Значит, не спал. — Молнией пронеслось в голове».
Растеряв все слова, с бешено колотящимся сердцем, я глупо уперлась взглядом в посверкивающую на его шее тонкую золотую цепочку, не решаясь поднять глаза.
— Проходи. — Спокойно, чуть устало, произнес он и отступил вглубь комнаты.
Я сделала несколько шагов и застыла посреди кабинета. Вновь, как и когда-то, накатило чувство омерзительного несоответствия — уж больно мои грязные джинсы и выцветшая от множества стирок майка не вязалась с благородным выверенным убранством его апартаментов. Ночник действительно горел. Не ночник даже, а торшер рядом с креслом, рядом с которым лежала раскрытая книга, которую ее хозяин, вероятно, читал, пока не раздался стук в дверь. Циферблат электронных часов на гладкой полированной поверхности стола светился зеленоватыми цифрами «3:58», и, вместо того, чтобы чувствовать смущение и стыд перед признанием, которое предстояло сделать, мне вдруг стало неудобно, что я еще какое-то время не дам поспать стоящему передо мной мужчине.
«— С чего бы? — Удивилась я самой себе. — Он наверняка спит до обеда, сытно ест и вообще делает что хочет…» Однако смущение не ушло, а лишь усилилось, когда Халк устало потер виски и чуть поморщился.
— Простите, что так поздно….
Он лишь махнул рукой в сторону широкого кожаного дивана.
— Садись.
Я села, сцепила руки на коленях, откинулась на спинку и медленно глубоко вдохнула. Ну, вот и оно, сейчас все и начнется. Шоутайм, дамы и господа! Расплата за грехи….
Расположившись в кресле напротив, Халк оперся на подлокотник и, выжидательно глядя на меня, медленно коснулся нижней губы указательным пальцем.
Кое-как заставив себя выдохнуть, я, наконец, произнесла.
— Это я испортила хлысты.
Замерев в ожидании его реакции, я была оглушена повисшей тишиной, но еще больше тем, что сидящий напротив человек, даже не шелохнулся. Ни удивления, ни поползших вверх бровей, ни криков «Ах ты,…!..» (тут у меня было множество вариантов, начиная от «Дрянь» и заканчивая и того менее лицеприятными словами), однако, я оказалась совершенно не готовой к тому спокойствию, которое продолжало исходить от Халка. Да-да, именно спокойствию, ведь изменение настроения, пусть даже безмолвное, я бы сумела заметить. И чем дольше продолжалось молчание, тем больше во мне поднималось смятение. Что происходит? Неужели намеренно издевается, прикидываясь душкой, чтобы потом обрушить неожиданный шквал проклятий?
— Продолжай. — Только и сказал он, спустя несколько секунд.
Я несколько оцепенела и кое-как разжала вспотевшие ладони.
«Ну, где же твои упреки?»
— Что продолжать?
— Продолжай говорить.
Я вздохнула, вконец запутанная. Хорошо, пришла говорить, так буду говорить, как есть.
— Это я сегодня украла хлысты и разрубила их топором. Все. Сама. Мне никто не помогал.
— Зачем?
— Затем… — Насупилась я, не зная, стоит ли рассказывать истинные причины.
— И все же? — Спрашивая, Халк даже не изменил позы, оставаясь все таким же спокойным и чуть усталым.
— Да потому что мало того, что у этих работяг на поле даже панамок нет! Пекутся прямо на солнцепеке непокрытыми головами. Неужели трудно было бы выдать им хотя бы бумажные кепки? Ведь в сущие копейки бы это встало… — Чувствуя, что мне несет и несет куда-то в сторону, я спохватилась и вернула тему в прежнее русло. — Так еще и лупят их по любому поводу и без! Спины вообще не заживают! Хоть несколько дней бы им без этих поганых хлыстов, так может раны бы чуть затянулись….
Выдав все свои мысли ему прямо в лицо, я сжалась в кресле так сильно, что от напряжения заболели мускулы.
Халк продолжал молчать, но теперь на его лице читалось легкое удивление. По всей вероятности больше от моей наглости и прямоты, нежели от смысла сказанных слов. Он откинулся на спинку и сцепил руки в замок.