— Полагаю, их здесь оставил Перривик. Наверное, хотел их почистить.
Пенелопа сердито посмотрела на брата.
— Блейк, ты никудышный лжец.
— На самом деле я очень даже хороший лжец. Просто давно не практиковался.
— Так ты признаешься, что солгал мне?
— Я совсем не это хотел сказать — Он повернулся к Джеймсу с невинным выражением. — Правда, Ривердейл?
— Конечно. А что ты думаешь, Пенелопа?
— Я думаю, — отчеканила Пенелопа, — что ни один из вас не выйдет из этой комнаты, пока я не узнаю, что здесь происходит.
* * *
Каролина через дверь прислушивалась к их разговору, стараясь не дышать, пока Пенелопа, как заправский следователь, допрашивала Блейка и Джеймса.
Потом она тихонько вздохнула и уселась на пол.. Если дело и дальше так пойдет, то она рискует проторчать на лестнице несколько часов. Пенелопа определенно не собиралась прекращать свой допрос, пока не выведет всех на чистую воду.
Самое время посмотреть на вещи с оптимизмом, решила она, хотя на лестнице было темно, как в преисподней.
Она могла бы попасть и в более неприятное положение — Пруитты до сих пор разыскивают ее. Боже правый, если бы она не убежала, то сейчас сама бы носила эту ненавистную фамилию.
Какая жуткая мысль!
Однако то, что последовало потом, было еще хуже. Должно быть, она подняла пыль, когда садилась, или боги были настроены против нее, но у нее защекотало в носу.
Потом он начал чесаться.
Каролина зажала нос рукой, но все было бесполезно.
— А… А… А… Апчхи!
* * *
— Что это было? — спросила Пенелопа.
— Что «это»? — переспросил Блейк, а Джеймс громко чихнул.
— Прекрати дурачиться, — бросила ему Пенелопа. — Я отчетливо слышала, что чихнула женщина.
Джеймс утроил свои усилия.
— Да прекрати же! — воскликнула Пенелопа, направляясь к двери на лестницу.
Блейк и Джеймс бросились вслед за ней, но было слишком поздно. Пенелопа уже распахнула дверь.
Там, на лестничной площадке, скрючившись и беспрестанно чихая, сидела Каролина, трясясь всем телом.
Во-ле-ант-ный (прилагательное). Свободный в поступках и высказываниях; не следующий установленным правилам или обычаям.
В Борнмуте в отличие от Лондона можно вести себя более волеантно, но даже в деревне есть некоторые правила поведения, которые следует выполнять.
Из личного словаря Каролины Трент
— Каролина! — воскликнула Пенелопа. — Что ты здесь делаешь?
— Какого черта ты не сбежала вниз по лестнице, когда услышала наши шаги? — заорал Блейк, заглушая голос Пенелопы.
Каролина громко чихнула в ответ. Джеймс, которого трудно было чем-либо рассердить, поднял брови и сказал:
— Кажется, она просто не могла.
Каролина чихнула еще раз.
Пенелопа в бешенстве повернулась к Джеймсу.
— Полагаю, ты тоже имеешь отношение к этому обману?
Он пожал плечами.
— До некоторой степени.
— Апчхи!
— Ради Бога, — раздраженно воскликнула Пенелопа, — уведите же ее с лестницы. От этой ужасной пыли у нее начнется приступ удушья.
— Да нет у нее никаких приступов, — сказал Блейк, — это обычное чиханье.
— Апчхи!
— Ладно, что бы там ни было, проводите ее в спальню.
Нет! Не в твою спальню. В мою. — Пенелопа уперлась руками в бока и пристально оглядела всю троицу. — Так что же здесь происходит? Я желаю это знать сию минуту. И если кто-то не.., — Простите, если возьму на себя смелость… — начал Джеймс.
— Заткнись, Ривердейл, — бросил Блейк, беря Каролину на руки. — Ты говоришь, как мой чертов дворецкий.
— Уверен, Перривику польстило бы сравнение, — сказал Джеймс. — Но я просто хотел сказать, что не будет ничего плохого, если Каролина останется в спальне Блейка, учитывая, что и она, и я замешаны в этом деле.
— Прекрасно, — заключила Пенелопа. — Оставь ее в своей спальне, Блейк, но я хочу знать, в чем дело. И без этой чуши о меде и певчих птичках.
Каролина чихнула.
Блейк повернулся к сестре и спросил:
— Может, ты принесешь ей чаю?
— Ха! Если ты думаешь, что я оставлю ее здесь одну в вашей компании…
— Я принесу чай, — вмешался Джеймс.
Как только он вышел, Пенелопа пристально посмотрела на Блейка и Каролину и спросила:
— У вас что, роман?
— Нет, — ухитрилась выдавить Каролина между чиханьями.
— Тогда будет лучше, если ты поскорее объяснишь, как здесь оказалась. Я считала тебя девушкой твердых моральных убеждений, и мне потребуется призвать на помощь всю мою терпимость и широту взглядов, чтобы не изменить этого мнения.
Каролина посмотрела на Блейка. Она не могла выдать его секреты без его позволения. Но он только вздохнул и воздел глаза к небу.
— Полагаю, мы можем сказать ей всю правду, — сказал он. — Видит Бог, в конце концов она сама бы все разнюхала.
* * *
Вся история заняла минут двадцать. Для нее, наверное, хватило бы и пятнадцати, если бы Джеймс не возвратился с чаем. К радости присутствовавших, к чаю прилагались лепешки, и повествование на несколько минут прервалось.
За время рассказа Пенелопа не задала ни единого вопроса, за исключением «с молоком?» и «с сахаром?», так как чай пришлось разливать ей.
Блейк, Джеймс и Каролина рассказывали сбивчиво, часто перебивая друг друга, но все же пятнадцать минут спустя сумели изложить последние события так, что это удовлетворило всех.
Когда они закончили, Каролина со страхом и любопытством посмотрела в бесстрастное лицо Пенелопы. Она привязалась к сестре Блейка, и при мысли о том, что графиня может прервать с ней всякие отношения, у нее защемило сердце.
Но ко всеобщему удивлению, Пенелопа только тихо прошептала:
— Понятно, — за чем последовало еще более тихое; — Хм.
Блейк презрительно фыркнул. Он лучше всех знал тактику своей сестры.
Наконец Пенелопа глубоко вздохнула, повернулась к Блейку и сказала:
— Это возмутительно, что ты не сообщил нам о своей работе в военном министерстве, но не будем сейчас об этом.
— Как мило с твоей стороны, — ответил он.
— Тебе действительно повезло, — продолжила она, — что этот вопрос отодвинут на второй план делом гораздо более важным и неотложным.