– Так легче запоминается, – заявила Кнопка. – Кстати, Берта, кажется, что-то пронюхала, она говорит, что в доме уходит прорва спичек, как будто их кто-то жрет. Только купит, а их уже нет. Надо надеяться, все останется в тайне. Этот Клеппербейн опять мне угрожал. Требует десять марок, а не то он нас выдаст. Если он расскажет директору… Ой, такое будет!…
Фройляйн Андахт ничего ей не ответила. Во-первых, она по природе была не слишком разговорчива, а во-вторых, ей эта тема очень не нравилась. Они шли вдоль Шпрее, затем перешли ее по небольшому железному мосту, поднялись к Шиффбауэрдамм, обошли слева Фридрихштрассе, свернули вправо, за угол, и очутились на Артиллериштрассе.
– Какой ужасный старый дом, – заметила гувернантка. – Смотри там не провались куда-нибудь!
Кнопка рассмеялась, взяла Пифке на руки и спросила:
– Где мы потом встретимся?
– Ровно в шесть зайдешь за мной к Зоммерлатте.
– Вы там опять будете танцевать со своим женихом, да? Передайте ему привет. И счастливо вам поплясать!
На этом они расстались. Фройляйн Андахт отправилась танцевать, а Кнопка вошла в незнакомый дом. Пифке заскулил, видно дом ему пришелся не по нраву.
Антон жил на пятом этаже.
– Вот здорово, что ты пришла! – обрадовался он.
Поздоровавшись, они еще довольно долго топтались в дверях. На мальчике был большой синий фартук.
– Познакомься, это Пифке, – представила таксу Кнопка.
– Очень приятно, – сказал Антон и погладил песика.
И опять они молча топтались на месте.
– Ну, давай же войдем в квартиру, – решилась наконец Кнопка.
Они оба рассмеялись и Антон повел ее за собою. И привел на кухню.
– Мне надо обед готовить, – объяснил он.
– Ты умеешь готовить? – поразилась Кнопка, да так и осталась с открытым ртом.
– Ну да, – сказал он, – а что же делать? Мама уже давно хворает, и я готовлю, как только приду из школы. Не голодать же нам, правда?
– Ладно, я не буду тебе мешать. Кнопка спустила с рук Пифке, сняла плащ и панаму.
– Ты готовь, а я буду смотреть. Что у вас сегодня на обед?
– Картофельная солянка – это картошка, тушеная с кореньями и солеными огурцами, – ответил он, взял хваталку и подошел к плите. На плите стоял котелок. Антон поднял крышку, ткнул вилкой в картошку, удовлетворенно кивнул и сказал: – Ей сейчас уже гораздо лучше.
– Кому? – спросила Кнопка.
– Маме. Она сказала, что собирается завтра встать на часок-другой. А на той неделе, может быть, уже пойдет на работу. Она уборщица, ты же знаешь.
– Ага, – сказала Кнопка. – А моя мама совсем ничего не делает. Сейчас, например, у нее мигрень.
Антон тем временем взял два яйца, разбил их над миской, скорлупу выбросил в угольный ящик, добавил в миску воды, затем всыпал туда что-то белое из кулька и хорошенько все перемешал.
– Боже ж ты мой, теперь будут комья! – воскликнул он огорченно.
Пифке пошел прогуляться к угольному ящику, а заодно и проведать яичные скорлупки.
– Зачем ты туда всыпал сахар? – поинтересовалась Кнопка.
– Да это была мука! – отвечал Антон. – Я делаю яичницу-болтушку, а если в нее добавить воды и муки, то ее получается больше.
Кнопка понимающе кивнула.
– А сколько соли кладут в картофельную солянку? – осведомилась она. – Целый фунт или только полфунта?
Антон расхохотался.
– Меньше, много меньше! Воображаю, какой был бы вкус! Нет, только щепотку-другую.
– Ну, конечно, – проговорила Кнопка, не сводя с него глаз.
На вторую конфорку Антон поставил глубокую сковородку с ручкой, положил туда маргарин, и когда он зашипел, вылил туда же взбитые яйца.
– Антон, не забудь посолить! – наказал он сам себе, взял щепотку соли и посыпал ею желтую жидкость, кипевшую в сковородке. Когда она немного пропеклась, он ловко взболтал ее ложкой.
– Так вот почему она называется болтушкой! – догадалась девочка.
– Ты еще немножечко помешай! – распорядился Антон, сунул девочке ложку и Кнопка заняла доверенный ей пост.
Антон же двумя шерстяными хваталками взял котелок с картошкой и слил воду.
– За картофельной солянкой надо внимательно следить, а то переварится и превратится в кашу, – сказал он и разложил картошку на две тарелки.
Но Кнопка его не слышала. Она мешала болтушку с таким усердием, что у нее даже рука заболела. Пифке между тем играл в футбол яичной скорлупкой.
Антон выключил газ, разложил болтушку на две тарелки, вымыл руки и снял фартук.
– Вчера вечером мы не смогли прийти, – сказала Кнопка. У нас были гости и родители остались дома.
– Я так и подумал, – сказал Антон. – Погоди, я сейчас.
Взяв обе тарелки, он вышел из кухни. Кнопка осталась одна. Попробовала надеть яичную скорлупку на голову Пифке.
– Если ты этому научишься, – шептала она, – сможешь выступать в цирке.
Но такса, похоже, не любила цирк. Она то и дело сбрасывала скорлупу.
– Не желает, вот дурацкая псина! – возмутилась Кнопка и огляделась вокруг.
Боже, до чего маленькая кухня! Что Антон мальчик бедный, она поняла сразу. Но такая крохотная кухня повергла ее в изумление. Она глянула в окно на серый двор.
– Не сравнить с нашей кухней, а? – обратилась она к собаке.
Пифке завилял хвостом. Но тут вернулся Антон и спросил:
– А вы с Пифке не хотите посидеть в комнате, пока мы с мамой будем есть?
Кнопка кивнула и схватила Пифке за ошейник.
– У мамы вид еще совсем больной, – предупредил мальчик, – но я очень тебя прошу, не вздумай сказать ей об этом.
Хорошо, что Антон подготовил Кнопку. Его мама, бледная-бледная, сидела в кровати, вид у нее был несчастный. Она приветливо поздоровалась с Кнопкой и добавила:
– Как мило, что ты пришла к нам.
Кнопка сделала книксен и в свою очередь сказала:
– Приятного аппетита, фрау Антон. Вы прекрасно выглядите. Как ваше драгоценное здоровье?
Мальчик расхохотался, подоткнул матери под спину еще одну подушку и поправил Кнопку:
– Мама вовсе не фрау Антон. Антон только мое имя.
– Ох, уж эти мужчины, – в отчаянии проговорила Кнопка, закатывая глаза. – Разве на них можно сердиться, вы согласны, сударыня?
– Никакая я тебе не сударыня, – ответила мать Антона, – я просто фрау Гаст.