– Это могло быть, — подтвердил Тахир. — Бухара — вообще духовный центр ислама. Даже название города, переводится с санскритского «вихара» — «монастырь». А в Ташкенте до революции тоже было много святых и отшельников — каландаров, ходжей, мюридов, ишанов…
– Вот то-то и оно! — захлопнул атлас Игорь. — Возможно, остальные указания мы найдем в дневнике твоего прадеда, Васька, Никодима Афанасьевича. У Тахира родственница как раз работает в музее, где в запасниках должен храниться этот дневник. Ближе к вечеру туда и отправимся…
Вскоре Игорь и Тахир пошли в дом — потолковать о каких-то своих делах, а Васька, разморенный жарой, остался возлежать на чайхане.
Закинув руки за голову, он долго смотрел на воду, оценивал изящные па маленьких бесчисленных водоворотов, кружащихся в бесконечном вальсе, скользкую толщину канала, думал о его покорности заданному природой пути: с гор на поля, а оттуда — в облака, а потом — в океан, а дальше еще куда-нибудь, пока цепь странствий не замкнется и все хаотические передвижения воды не примут смысла…
От философских рассуждений Ваську отвлекла Лейла.
– Можина пиальки забрать? — пролепетала она, испуганно глядя на Ваську из-под своей длинной черной челки.
– Конечно, — улыбнулся Васька. — Давай я тебе помогу на поднос их поставить.
– Вы сегодня на самолете летали? — почувствовала себя увереннее девочка. — Страшно?
– Ничуть. Страшно интересно. Поднимаешься наверх, а дома оттуда — ма-асенькие, меньше спичечных коробков. Машины — еще меньше. А людей и вовсе не видно.
Широко раскрыв глаза, Лейла внимательно слушала.
– А я дядю Игоря помню, — решила и она похвастаться чем-нибудь. — Он с Тахиром вместе в Вавгане был.
– Это где? — поинтересовался Васька. — высоко в горах?
– Да-а… — неуверенно закусила губку Лейла. — Вавган — далеко в горах. И там теперь знают Усмановых, — не без гордости добавила она.
Уже когда Лейла ушла и его опять стало клонить ко сну, Васька вдруг понял, какой «Вавган» имела в виду девочка.
Это открытие так потрясло его, что сон с Васьки тут же слетел. Он вскочил с одеяла-курпачи и двинулся в дом.
Войдя в прохладный полумрак прихожей, слепленной, как и весь дом, из глины, смешанной пополам с соломой, Васька вежливо кашлянул.
Из комнаты выглянул Тахир:
– Что, жарко? Проходи к нам, еще чаю выпьем…
– Да как же в такую жару можно столько чаю пить? — возмутился Васька.
– Э-э-э, — крякнул от досады Тахир, — ничего ты не понимаешь! Думаешь, бабай в теплом халате на базаре сидит и целый день чай дует оттого, что глупый? Просто физику хорошо знает! Если пить холодную воду, то разница между температурой тела и воздуха будет большой — и жидкость из тела станет быстро испаряться. А когда халат наденешь да горячего чаю выпьешь — температура тела становится ближе к температуре воздуха. Так жару легче переносить!
– Что-то не верится, — с сомнением покосился на очередной горячий чайник Васька. — Пойду-ка я лучше на базар прогуляюсь…
Васька заметил, как Тахир с сомнением посмотрел на Игоря, и тот еле заметно кивнул.
– Значит, так, — стал объяснять Тахир. — Выйдешь на улицу — спускайся вниз, она сама тебя на базар выведет! Если там потеряешься — спросишь, как пройти к улице Пахтакор. Ну, а дом мой по кольцу узнаешь. Часа тебе хватит?
– Конечно, — кивнул Васька.
Щурясь от яркого солнца, Васька двинулся вниз по улочке. Вскоре он вышел в довольно оживленный район. Там его подхватила и повела вперед длинная суетливая струя людского потока и, отклоняясь то вправо, то влево к ларькам и киоскам, потащила на базар.
От среднеазиатского базара Васька ошалел — уж больно он не был похож на какой-нибудь Центральный рынок или стандартную столичную «оптушку». За то время, что в Москве Васька успевал обойти целый комплекс, тут он не успевал одолеть и нескольких торговых рядов; он протискивался, проталкивался, поднимался на цыпочки, вытягивал шею, ему было страшно любопытно все вокруг. Он, никого не зная и будучи уверен, что и его никто не знает, совал свой нос повсюду, улыбаясь целому лугу разноцветных самодельных бабочек, пришпиленных к тряпочке торговца украшениями, нескромно заглядываясь на непривычные шаровары, которые там и тут, не прикрывая лодыжек, вполне обеспечивали невидимость коленкам, ярким водопадом вырывались из-под края женских платьев; следил за ловкими руками прощелыги-игрока, который клал горошину под один из трех наперстков и гонял их по доске, призывая делать ставки; щупал зоб у одного из многочисленных сонных петухов; пробовал на язык красный перец и чимчу; слушал заунывные прекрасные песни, вырывающиеся из старых, раздолбанных магнитол; и шел, и шел дальше, и, наконец, набрался наглости обменять у какой-то русской бабки рубли на местную валюту — сомы и выспросил у нее, где можно позвонить по междугородному телефону.
Заказ на Москву, даже срочный, пришлось ждать довольно долго. Наконец, когда Васька уже начал терять терпение, телефонистка, не надеясь на разборчивость слов, выплевываемых в зал ожидания древним громкоговорителем, крикнула:
– Москва, третья кабина!
Васька сорвался с места и оккупировал место.
Вначале в телефонной трубке слышались только щелчки и какой-то подозрительный шорох, а потом Васька услыхал такой далекий и оттого страшно близкий Ленкин голос:
– Алло…
– Алло! — обрадовался Васька. — Это я, Лен!
– Ты откуда? — ахнула Ленка. — Неужели оттуда?
– Оттуда, оттуда, — весело подтвердил Васька.
Казалось, голос его исходил не из горла, а из жестяного ведра. Кроме того, по какой-то непонятной причине слова его в трубке двоились, как при сильном эхе, и налезали друг на друга. Но Ленка тем не менее как-то ухитрялась его понимать.
– Лен, — Васька стал лихорадочно собирать свои разбежавшиеся в критический момент мысли, — не забудь классной, да и всем учителям сказать, что я болею. А то, не дай Бог, вздумает кто домой мне звонить. Да, и еще — если моя маманя вдруг тебе позвонит, скажи, что весь класс ушел в поход на пять дней. А ты осталась, мол, горло разболелось.
– Ох, Васька, врать меня заставляешь, — рассердилась Ленка, — а я этого страсть как не люблю.
– Ладно, Лен, выручай! — взмолился Васька. — Не для себя же стараюсь — сама знаешь. То есть, конечно, и для себя немножко — дед все-таки мой… В общем, ты поняла. А пока выполни, пожалуйста, одну мою просьбу. Записывай…
Вырвавшись из душного зала ожидания междугородного переговорного пункта, Васька глубоко вдохнул горячий воздух и посмотрел на часы. Следовало поторопиться, оговоренный час уже давно прошел.
Васька двинулся к улице Пахтакор кратчайшим путем. Он протиснулся между рядами зеленщиков, заставленных ящиками, и попал в Царство чревоугодников.