— Хозяин, хозяин, проснитесь! Сфорца Паловеччини, который, казалось, только-только успел забыться тревожным предрассветным сном, со стоном повернулся на спину и открыл воспаленные от недосыпания и песка, который в этих местах старался запорошить все, глаза.
Что еще могло произойти в этом Богом забытом месте, которое, казалось, просто притягивало к себе несчастья?
— Хозяин! Вестовой доложил — неизвестная эскадра в пределах видимости/
Только этого не хватало/
Начальник гарнизона нашарил справа от ложа кирасу, после секундного раздумья отложил ее в сторону и поспешил вниз налегке. День, обещавший быть таким же знойным, как и сто предыдущих, уже набирал силу.
Сфорца быстро оделся, ибо не позволял себе тратить время на то, чтобы прислуга обряжала его, как изнеженного вельможу, и коротко бросил постовому: Где? Бастион Сан-Сальваторе, — доложил тот.
Сфорца заметил, что парень здорово струхнул. Это было неприятно. Раз неожиданно появившаяся на горизонте армада напугала солдата, она может стать серьезной проблемой для начальника гарнизона.
Вдохнув напоследок прохладный воздух палаццо, Паловеччини решительно вышел наружу— под палящее солнце. Трудно было даже представить себе, что будет твориться тут в полдень, если с утра от солнечных лучей одежда на плечах, казалось, вот-вот начнет тлеть.
Кивая на ходу знакомым и стараясь идти к бастиону Сан-Сальваторе неспешным шагом, чтобы не давать повода для досужих разговоров, Паловеччини прошел к западной части крепости Фортецца. По правую его руку, вдоль великолепного песчаного пляжа расстилался город Рефимно. Крепость возвышалась над городом и над морем, будто господин над своим вассалом. На самом же деле скорее крепость служила городу, а не наоборот. С тех пор как здесь, на северном берегу Крита, венецианцы основали свое поселение, их неоднократно грабили заезжие пираты всяческих мастей. После одного из последних таких набегов знаменитого алжирского головореза Барбароссы местные жители отправили делегацию в Венецию, и республика выделила-таки средства для строительства оборонительного сооружения…"
Вовка Казаков услышал подозрительный шорох в соседней комнате, тут же выключил фонарик и затаил дыхание. Нет, кажется, почудилось, родители по-прежнему сидят на кухне и что-то тихо обсуждают. Ну что ж, чем больше они будут говорить, тем больше Вовка успеет прочитать. Надо же, всегда его прерывают на самом интересном месте!
Под одеялом, где прятался Вовка, опять раздался щелчок, и грязно-желтый круг света от фонаря осветил страницу.
"…Легким шагом, стряхнув с себя остатки сна, Паловеччини поднялся на бастион и взглянул в ту сторону, куда ему указывал вестовой. Действительно, на горизонте, будто перетекая с волны на волну, медленно приближаясь к острову, плыл довольно большой флот, общим числом до сорока галер. Паловеччини задумчиво рассматривал корабли, а потом, кликнув вестового, приказал ему принести подзорную трубу.
Вскоре запыхавшийся вестовой протянул начальнику гарнизона медную трубу, прикрытую с двух сторон линзами, и установил специальную треногу, с помощью которой можно было использовать этот редкий для тех времен оптический прибор.
Паловеччини прильнул глазом к окуляру. Рассмотреть на таком расстоянии все в деталях было трудно, но, похоже, его самые худшие опасения оправдывались. Дозорный, который сидел в башне Сан-Сальваторе, поглядывал на своего начальника с нескрываемой тревогой. Однако на лице Паловеччини ничего прочесть было нельзя.
Раньше чем через полчаса галеры подойти к гавани не могли, а потому начальник гарнизона решил проверить боеготовность своих…"
Стоп! А вот это уже настоящая тревога. В соседней комнате скрипнула половица, и Вовка, едва успев закинуть фонарик и книжку под подушку, в какой-то раскоряченной позе застыл под одеялом. Пока мама осторожно открывала дверь и в комнату просачивался свет, Вовка успел вытащить голову из-под одеяла и притвориться спящим. Мама подошла к нему, погладила по головке будто маленького, поправила одеяло и на цыпочках ретировалась. Теперь нужно было лежать и тупо смотреть в стенку — ждать пока родители угомонятся.
Пока за стенкой скрипели пружины раздвигаемого дивана и от тяжелой походки отца позвякивали фужеры в серванте, Вовка щипал себя за руку, чтобы ненароком не задремать. Но сон подкрадывался незаметно, то и дело мягкими лапами нажимая ему на веки. Мысли начали путаться и, не успев осознать, что он уже дремлет, Вовка крепко заснул…
Битва была в полном разгаре, и Вовка только-только сошелся в поединке на ятаганах с коренастым, загорелым дочерна сарацином, как вдруг над ухом героя противно заверещал будильник.
Надо же было случиться такой подлости! Ведь Вовка, после того как случайно грохнул свой предыдущий будильник, специально пошел с мамой в магазин, чтобы выбрать такой, который бы вопил по утрам не так мерзко, как прежний. В конце концов он остановил свой выбор на большом пингвине с циферблатом на пузе. Когда продавщица демонстрировала в магазине звонок, он казался вполне мелодичным. Но теперь он каждое утро врывался в Вовкин сон с каким-то противным скрежетом, сравнимым разве что со звуком бормашины в зубоврачебном кабинете. Вовка не глядя прихлопнул красную шапочку на голове пингвина вниз, и будильник заткнулся. Однако сарацина со своими узкими глазками и тонкими черными усиками, будто позаимствованными у главы семейки Адамс, как не бывало. От сна остались одни воспоминания, и теперь уже не имело смысла пытаться поймать его остатки.
Вовка потянулся, перевернулся на спину и тут вспомнил, что точно так же делал, просыпаясь, герой книги, которой он сейчас зачитывался, — начальник гарнизона Сфорца Паловеччини.
Черт! А фонарик-то он вчера выключил? Надо же — так позорно заснуть! Вовка откинул подушку в сторону и, убедившись, что фонарик выключен, а значит, батарейки не сели, поскорей спрятал его под кровать — сегодня вечером он еще пригодится.
Вообще-то время позволяло Вовке подремать еще минут десять, если до водных процедур не сделать зарядку. Вовка, стеная про себя и зная, что маманя, которая уже проводила отца на работу, внимательно прислушивается ко всему, что происходит в его комнате, погремел гантелями, попрыгал на коврике и сделал несколько махательно-вращательных движений руками. И кому она нужна, эта зарядка? Вот если бы его с утра обучали приемам рукопашного боя или искусству владения мечом кендо — тогда другое бы дело! А все эти "поставьте ноги на ширину плеч, сделайте глубокий вдох, выдох" — одно издевательство над организмом. Посчитав утреннюю гимнастику законченной, Вовка, тяжело отдуваясь, вышел в коридор и поплелся в ванную — умываться.
Горячую воду все еще не дали, хотя в жэке обещали включить еще позавчера. Заранее морщась от неизбежной встречи с холодной водой, Вовка открыл кран и стал полоскать свою зубную щетку. Вяло надраив зубы, он смочил глаза капельками воды и, вытерев полотенцем и без того сухое лицо, потопал обратно в комнату — одеваться.