– Пойдем, – позвал Старший.
Он направился к закрытой двери. Теперь, при дневном свете, Старший показался Павлышу менее похожим на разумное существо, чем Жало и Речка, даже чем воины. Хотя Павлыш мог ошибаться. Нельзя мерить чужую жизнь по своим меркам и строить ее по своему образу и подобию. Не исключено, что местный гений куда больше похож на орангутанга, чем деревенский дурачок, который может оказаться двойником Павлыша.
– Опять в пещеру? – спросил Павлыш, проявляя явное нежелание расставаться с солнечным светом.
– Это мой дом. Ты не знаешь?
– Не приходилось бывать, – ответил Павлыш.
Возможно, духам в долине положено быть всезнающими, и Павлыш подрывал этими словами свою репутацию.
– Ты пойдешь в храм? – поинтересовался Старший. – Ты спешишь?
– Как сказать. А впрочем, все равно, – признался Павлыш. – Зайдем к тебе.
Один из воинов вышел на площадку и присел на корточки у стены, греясь на солнце. Старший не обратил на него внимания.
– Тогда пойдем ко мне.
Старший раскрыл дверь и вошел первым.
Павлыш последовал за ним. В распахнутую дверь проникал свет, и ветерок шевелил вытертый светлый мех на шкурах, которыми был покрыт пол. Посреди комнаты лежал большой плоский камень, на нем стояла глиняная плошка с каким-то варевом. Павлыш вспомнил, что проголодался. В углу помещались прислоненные к стене копья, громоздились глиняные горшки и плошки, рога, сучья – все вместе казалось бутафорской прогоревшего театра.
– Я знал, что ты придешь, – сказал Старший, усаживаясь на шкуру.
– Откуда? – спросил Павлыш.
– Я знал.
У Старшего была странная привычка повторять фразы, вместо того чтобы ответить на вопрос, на который почему-то отвечать не хотелось. При этом он взглядывал на Павлыша, узкие зрачки сходились в черную ниточку, и казалось, он ведет игру, правила которой известны и ему, и духу, столь обыденно появившемуся в долине.
Пауза несколько затянулась. Старший ждал, что скажет Павлыш. А Павлыш не знал, то ли начать задавать вопросы о племени, то ли уйти отсюда, спуститься вниз, к хижинам. Если бы на его месте был специалист по контактам, все было бы проще – у разведчиков есть решения на все случаи жизни. Или почти на все.
– Что вы хотите сделать с теми? – спросил наконец Павлыш.
– Отведем их в храм, – ответил Старший, будто это само собой разумелось. Возможно, и так. Возможно, за все проступки положено было отводить людей в храм.
– Они останутся живы?
Старший не ответил. Поднес ко рту плошку и отхлебнул из нее. Павлышу не предложил. Тогда Павлыш, которому захотелось пить, достал из кармана скафандра тюбик с соком, откинул забрало шлема и утолил жажду. Потом положил пустой тюбик на стол, рядом с плошкой.
Старший смотрел на него заинтересованно, не более того. И лишь когда тюбик покатился по столу и звякнул о плошку, Старший изумился. Он отпрянул от стола, поглядел на Павлыша, как на сумасшедшего. Протянул длинную волосатую руку и осторожно дотронулся до тюбика, словно ожидал, что тюбик исчезнет. Тюбик не исчез. Старший поднес его к носу, обнюхал и положил на место. Покачал головой.
– Ты удивлен? – спросил Павлыш.
– Духам позволено многое, – уклонился Старший.
– Я хотел бы спуститься в деревню, – сказал Павлыш.
– Вниз?
– Да.
– Тебе плохо здесь?
– Нет, хорошо. Но я хочу взглянуть на деревню.
– Ты не пойдешь в храм? – спросил Старший.
– Пойду. Мне интересно сходить в храм.
Старший опять удивился.
– Интересно? – Низкий лоб наморщился. Старший решал какую-то задачу. – Ты пойдешь в храм, – заключил он наконец. – И будешь там ждать.
– Ну ладно, – согласился Павлыш. – И долго я там буду ждать?
– Нет.
Тюбик интриговал Старшего. Рука все время возвращалась к нему, длинные когти переворачивали желтую игрушку.
– Ты убил Белую смерть, – произнес Старший. – Зачем ты убил ее?
– Белую смерть? – переспросил Павлыш. – Я не знаю ее.
– Там, у реки. Воины сказали мне, что ты убил Белую смерть.
Павлыш догадался, что так называют здесь слона, который хотел сожрать Жало и Речку.
– Да, – подтвердил он. – Белая смерть угрожала людям.
– Но они нарушили закон.
– А разве Белую смерть нельзя убивать?
– Жало нарушил закон.
Господи, подумал Павлыш, разберись с ними. Беседа зашла в тупик. И Старший и Павлыш не понимали друг друга. Нечто совершенно очевидное ускользало от понимания Павлыша. И он чувствовал, что Старший знает больше, чем Павлыш. Но что?
– Кто-то из твоих людей ходил в мой дом? – спросил Павлыш.
– Где твой дом?
– На берегу моря. За рекой.
– Твой дом?
– Ну да, конечно. Я прилетел с неба. И мой дом на берегу моря. Потом я улечу обратно.
– Конечно, – согласился Старший.
– Кто-нибудь ходил туда?
– Никто не выходил из долины, – произнес Старший.
– Неправда, – сказал Павлыш.
– Никто не выходит из долины. Если он выходит, он нарушает закон. И его убьет Белая смерть.
– Твои воины вышли из долины, – напомнил Павлыш.
– Мои воины шли по следам того, кто нарушил закон.
Заколдованный круг. Никому нельзя, но воинам можно, потому что никому нельзя.
– Пойдем, – предложил Старший. – Пойдем в храм.
Они вышли на площадку. Воин все так же сидел у стены, дремал. Длинная серая туча проходила краем над дальним концом долины, и там шел дождь. У одной из хижин возились в пыли дети. Ветер поднимал пыль и крутил ее смерчиком у обрыва. Планета была мирной, доброй, и даже захотелось снять шлем и глубоко вдохнуть свежего горного воздуха. Которого не было.
– Нам далеко идти? – спросил Павлыш.
– Ты знаешь.
– Ага, – согласился Павлыш. Духу положено знать, где стоит храм.
Старший подошел к краю площадки, и там обнаружилась тропа, идущая вдоль обрыва. Шагов через десять Старший остановился, поглядел на Павлыша и затем неожиданно присел, вытянул руки и прыгнул вперед. Павлыш посмотрел под ноги. Под тонким слоем гравия и песка проглядывали сучья. Похоже было, что они таят под собой ловушку. Павлыш примерился и прыгнул вперед так, чтобы встать рядом со Старшим. Это сделать было нелегко – мешали вещи, притороченные к скафандру. Но Павлышу не хотелось терять лицо. Если абориген прыгает – духу тем более положено. Прыжок оказался неудачным. До Старшего оставалось еще около метра. Под башмаками хрустнуло, и земля ушла из-под ног. Павлыш умудрился упасть вперед, и руки его оказались на тропе. Вниз, в глубокую расщелину, летели сучья и камни. Стук стихал где-то далеко внизу.