Когда Куинн направился к двери, Колин почувствовал, что ему грустно с ним расставаться. Куинн по характеру бродяга, поэтому встречаться они будут нечасто. После того, что они перенесли и пережили вместе, Колин воспринимал Куинна как брата и знал, что будет скучать по нему.
– Прощай, друг мой. – Куинн похлопал Колина по спине. – Желаю тебе многих радостей и множество детей.
– Я тоже желаю тебе счастья.
Куинн поднял руку в военном салюте и ушел. Искать следующего приключения. Колин долго стоял перед закрывшейся дверью.
– Дорогой.
Ласковый, горловой звук голоса Амелии теплой волной коснулся его кожи.
Улыбаясь, Колин повернулся и увидел ее, одетую лишь в пеньюар, на верху лестницы. Волосы Амелии были уложены в сложную прическу с алмазами, вплетенными в напудренные локоны.
– Ты еще не одета? – спросил он.
– Почти готова.
– Мне так не кажется.
– Мне пришлось прерваться, когда Энн наносила последние штрихи…
– О? – Он широко улыбнулся. Ему был знаком этот соблазнительный, шаловливый взгляд ее глаз.
Она грациозным жестом подняла руку, на которой в свете канделябров блеснул изумруд обручального кольца. В тонких пальцах была зажата блестящая черная шелковая лента, на которой висела знакомая белая маска.
– Если хочешь, – предложила Амелия, – мы поедем, как и собирались, на маскарад. Я понимаю, тебе нужно время, чтобы одеться.
Он направился к лестнице.
– Мне нужно намного меньше времени, чтобы раздеться, – мягко заметил он.
– Я бы хотела, чтобы ты надел маску.
– Я отложил ее по особой причине.
– Какой хитрый.
Колин, шагая через две ступени, поднялся к ней, предвкушая ощущение ее мягкого, не стесненного платьем тела.
– Это я хитрый? Это вы, графиня Монтойя, вместо приличного светского вечера заманиваете меня в свою постель, чтобы провести ночь в распутном разгуле.
– Я не могу устоять. – Она поднесла маску к лицу и завязала ленты. – Я пылаю к тебе страстью.
– Так не отказывай себе, – прорычал он, прижимаясь губами к ее горлу. – Прошу тебя.
В ее смехе звучали радость и любовь. И они наполняли его сердце.