— И верно, тебя не узнать, — согласилась Сильви.
— Внешность обманчива, Сильви, — возразил он. — Сердце осталось прежним и, как и прежде, принадлежит только тебе.
— Еще одно словечко на эту тему, и я уйду! — сурово предупредила она и в подтверждение своей угрозы сделала шаг в сторону, но он опять ее удержал.
— Я полагал, что после стольких лет раскаяния завоевал право рассказать тебе без обиняков о своем чувстве.
— Нас разделяет память об убитом тобой человеке. Она лишает тебя всех прав. К тому же я тебе не верю. Я жила вдали от двора, однако до меня все равно доходили многие слухи. Например, о тебе и некой мадемуазель де Герши, теперь поговаривают о госпоже д'Олон…
По легкой улыбке, которую он не сумел скрыть, она поняла, что совершила ошибку, признавшись в сохранившемся у нее интересе к нему, и мысленно обозвала себя дурочкой. Настал момент уйти, в противном случае диалог продолжился бы уже в ином тоне. Резко развернувшись и задев его по лицу своей накидкой, она внезапно оказалась нос к носу с Никола Фуке. Тот обратился к Франсуа с вопросом:
— Как ваши успехи? Все ли будет готово для услады их величеств, когда они выйдут после мессы?.. О, кого я вижу, госпожа герцогиня де Фонсом! Определенно, сегодня день сюрпризов и счастливых для меня случайностей, ведь я повстречал вас! Как я погляжу, вы — ранняя пташка.
— Я всегда любила этот парк, вот и этим утром вышли сюда помечтать, как вдруг столкнулась с…
— С приготовлениями к торжеству, которое герцог Бофор вздумал устроить в честь короля и ради которого прилагает немало стараний.
— У меня ничего не вышло бы, если бы не вы, дорого Фуке. Вы — настоящий волшебник!
— Я знаю о его волшебных талантах лучше многих других, — заявила Сильви, подавая руку суперинтендант финансов. — Господин Фуке — один из моих давних самых лучших друзей. Но я не знала, что вы знакомы, — добавила она более сухим тоном.
— Надеюсь, вы не станете за это на него сердиться? На сблизила общая страсть — море. Как вам, наверное, известно, я унаследовал от отца адмиральский титул. Фуке — новый владелец острова Бель-Иль, и мы вынашиваем совместные проекты укрепления бретонских берегов и строительства между Брестом и Дюнкерком глубоководного порта, способного принимать боевые суда. Кроме того, мы подумываем, не превратить ли мое княжество
Мартиг крупный торговый порт на Средиземноморье…
— Сжальтесь, сударь! — прервал его Фуке. — Не отягощайте память госпожи де Фонсом перечислением наших совместных планов, не то она сочтет нас безумцами. Боже, а вот и проныра Кольбер — как всегда, мрачнее тучи… Стоит мне получить аудиенцию у короля, как он начинает меня выслеживать.
— Мухи всегда слетаются на мед. К тому же, друг мой, вы оставляете столь яркие следы, что по ним ничего « стоит пройти. Лично я не люблю этого уродливого завистника, а посему спешу вас оставить. Лучше я провожу госпожу де Фонсом.
Сильви собиралась протестовать, но передумала, не желая проявлять неучтивость в присутствии Фуке. Какое то время она шла рядом с Франсуа молча, а потом спросила:
— Зачем тебе терять время на проводы? Того и гляди, опоздаешь.
— Я уже опоздал с тобой — на целых десять лет? Прошу, Сильви, позволь мне видеться с тобой хотя бы изредка. Эти годы были для меня настолько тяжелы, что…
Сильви смотрела только на носки своих туфель, появлявшиеся и исчезавшие под подолом при каждом шаге, и не собиралась оглядываться на своего спутника. По тону его голоса она догадывалась, что его лицо выражает сейчас страсть. Этому выражению она никогда не умела сопротивляться.
— По-моему, они пролетели совсем быстро.
— Боже, как ты жестока! Но я тебе не верю. Этот глупец Бюсси-Рабютен утверждает, что разлука для любви — все равно что ветер для огня, слабая тухнет, сильная разгорается еще ярче. Моя нисколько не угасла, наоборот. А твоя?
— Не будем об этом, умоляю! Я запрещаю тебе спрашивать меня об этом, потому что я сама уже давно не задаю себе этого вопроса. Довольствуйся тем, что придворная жизнь принудит нас время от времени сталкиваться.
— Мне хотелось бы увидеть твоих детей. Малышка Мари была сущая прелесть! Кроме того, — он посерьезнел, — я был бы счастлив познакомиться с… твоим сыном.
— Зачем? — спросила она с внезапно пересохшим горлом.
— По-моему, это так естественно…
На сей раз она взглянула на него, не скрывая ужаса, но он задержался у клумбы с розами и жасмином и с невинным видом нюхал цветок. Что ему известно о рождении Филиппа? Ведь, зная дату, нетрудно прийти к правильному выводу…
— Почему ты находишь это естественным? — спросила она, полная решимости припереть его к стенке.
Он улыбнулся, сорвал и протянул ей розу, после чего взял ее за руку и отвел в сторону от копошащихся на бах садовников, чтобы, прикоснувшись к ее пальцам ми, прошептать:
— Ты не хочешь, чтобы мне было кого любить? Не произнеся больше ни слова, он уронил ее руку спешил в импровизированный зеленый театр, где шли приготовления к столь любимому королем балетному представлению. Сильви в задумчивости возвратилась на поло королевы.
Праздник, устроенный Бофором, удался, король и лил наслаждаться представлением. Сильви получил действа гораздо меньше удовольствия, стоило ей появиться со свитой королевы, как маршал Грамон, донимавший своей навязчивостью от самого Сен-Жан-де-Люз, пристроился с ней рядом, несмотря на присутствие жены и желание Сильви потворствовать его ухаживаниям.
Кульминацией зрелища стал момент, когда Бофор, неотразимый в одеянии из черной тафты с серебряными позументами — Сильви еще не знала, что он, подобно ей, снимает траур, — опустился перед юной королевой на одно колено и передал ей в дар совершенно очаровательного и негритенка. Мальчику было лет 10-12; желая подчеркнуть природную красоту, его одели в золоченый атлас и увенчали головку тюрбаном с белыми перьями. Нисколько не смущаясь, он с потешной важностью приветствовал венценосную чету, скрестив руки на груди и поклонившись, после чего, бодренный восхищенным перешептыванием придворных, ослепительно улыбнулся.
— Он прибыл из Суданского королевства, госпожа, чтобы служить вам, — объяснил Бофор по-испански. — У него много достоинств, в том числе отменное владение флейтой и способность к танцу. Его зовут Набо, и он христианин.
Пока Мария-Терезия, раскрасневшись от удовольствия, смеялась и хлопала в ладоши, карлица, повсюду сопровождавшая ее, как верная собачонка, взяла мальчика за руку и повела в беседку, где собиралась угостить его сладостями. Они были примерно одинакового роста, но контраст между ее уродством, которого не могли замаскировать даже роскошные одежды, и его красотой был столь разителен, что многие присутствующие не удержались от шуток на предмет того, какой результат мог бы получиться в дальнейшем от подобного союза. Суровый взгляд короля заставил шутников умолкнуть.