Поллард направлялась в центр, чтобы обследовать место преступления. Она выехала на Голливудское шоссе и стала спускаться в самое чрево города, когда позвонила Эйприл Сандерс.
— Привет, — сказала Сандерс. — Получила факс, все нормально?
— Я как раз собиралась позвонить тебе и поблагодарить, подруга. Ты попала в десятку.
— Надеюсь, ты не разочаруешься во мне, когда я расскажу тебе остальное. Полиция меня засекла. Я так и не смогла добраться до их материалов.
— Шутишь! Значит, они ведут собственную игру.
Поллард была искренне удивлена. Банковский отдел и отдел ограблений в полицейском департаменте так часто работали вместе над одними и теми же делами, что обменивались информацией совершенно свободно.
— Не знаю, почему они вдруг решили вставить мне палки в колеса. Я спросила у одного типа… Джордж Хайнс, может, помнишь?
— Нет.
— Наверное, он пришел после того, как ты уволилась. Короче, я спросила — что за дела? Я думала, мы товарищи по оружию, так как насчет взаимопомощи?
— И что он ответил?
— Ответил, что материалов но делу у них больше нет.
— Как нет? Они же отдел ограблений!
— Я так и сказала. Когда они закрыли дело, кто-то сверху позаимствовал его. Я спрашиваю — кто сверху: начальство или Господь Бог? Хайнс ответил, что это уже не их забота и больше он не имеет права ничего сообщить.
— В смысле, не их забота? Это же было ограбление.
— Если бы копы знали, что делают, они были бы нами. Не знаю, что еще добавить.
Несколько секунд Поллард вела машину молча, обдумывая сказанное.
— Он сказал, что дело закрыто?
— Его собственные слова. Черт… я побежала… Лидс…
Эйприл положила трубку.
Если полиция засекретила протоколы по Марченко и Парсонсу, это увеличивало шансы на то, что Ричард Холмен, Фаулер и остальные были каким-то образом причастны к делу. Холмена это расстроит, но у Поллард и без того накопился груз плохих новостей: присланный Эйприл список свидетелей включал не только имена, но и телефонные номера людей, опрошенных ФБР по делу Марченко и Парсонса. Среди них была и мать Марченко, Лейла. Поллард сверила тридцать два номера в списке с исходящими звонками Ричарда Холмена и Майка Фаулера — результаты оказались сногсшибательными. Фаулер звонил матери Марченко дважды. Крайне маловероятно, чтобы патрульный инспектор имел законные основания вступать в контакт со свидетелем, поэтому Поллард окончательно уверилась, что Фаулер затеял какое-то мошенничество. Видимо, Холмен-младший был вовлечен в некую противозаконную игру. Перспектива рассказать об этом Максу не представлялась Поллард соблазнительной. Холмен хотел верить в то, что его сын вел правильную жизнь.
Поллард свернула с Голливудского шоссе на Аламеду и поехала параллельно реке. По 4-й улице она, миновав мост, перебралась на восточный берег. Тот был весь заставлен складами, сортировочными станциями и грузовыми машинами. До этого Поллард доводилось спускаться к реке всего дважды: первый раз с заданием перехватить груз иранских наркотиков, а второй — с заданием отследить педофила, привозившего ребятишек из Мексики и Таиланда. В случае с наркотиками Поллард явилась на место преступления, когда тело уже обнаружили; в случае с педофилом ей повезло меньше. Она сама нашла в контейнере тела трех детей, мальчика и двух девочек, после чего несколько недель не могла уснуть. Она отдавала себе отчет в том, что ее снова привела сюда смерть. При виде реки по коже начинали бегать мурашки, и Поллард становилось дурно. Может, сейчас ей было даже страшнее, поскольку она понимала, что ей, вполне вероятно, придется преступить закон.
Уволившись из ФБР восемь лет назад, Поллард не переставала чувствовать себя копом. Она вышла замуж за копа, большинство ее друзей были копами, и, подобно почти всем копам, она не желала ввязываться в конфликты с полицией. Река Лос-Анджелес считалась запретной зоной. Перебраться через изгородь, чтобы исследовать место преступления, представлялось ей мелким, но все же нарушением закона. Тем не менее Поллард знала, что должна проверить рассказ Холмена и увидеть все собственными глазами.
Поллард ехала по Мишн-роуд, вдоль изгороди, мимо рабочих и грузовиков, пока не добралась до служебного въезда. Она припарковала машину и подошла к воротам. Сухой ветерок доносил с востока запах керосина. Поллард заранее надела джинсы и кроссовки, к тому же прихватила рабочие перчатки Марти на случай, если придется карабкаться через забор. Ворота были заперты и для надежности обмотаны цепью, как она и предполагала. Кроме того, она ожидала, что у ворот стоит усиленная охрана, но пока никого не заметила. Поллард надеялась, что сможет достаточно хорошо разглядеть место преступления сверху, но, дойдя до ворот, поняла, что необходимо перелезть на другую сторону.
Русло реки представляло собой широкий бетонный канал с желобами для стока воды. Сверху тянулся забор с колючей проволокой. Мост 4-й улицы просматривался и отсюда, но недостаточно хорошо, чтобы отчетливо представить картину преступления. Автомобили проезжали по мосту в обоих направлениях, по тротуарам шли пешеходы. В ярких лучах утреннего солнца под мостом залегла узкая полоса тени, разрезавшая реку на две части. Промышленный пейзаж выглядел до крайности уродливо: безобразная голая местность с полным отсутствием признаков жизни. Грязная струйка воды, льющаяся из водостока, наводила на мысли о канализационном коллекторе. Ростки сорняков безнадежно пробивались сквозь щели в бетоне. Не самое подходящее место для смерти и уж тем более для ареста бывшего агента ФБР за несанкционированное вторжение.
Поллард надевала перчатки, когда из погрузочного дока выкатил белый крытый грузовик и просигналил ей. Поллард сперва приняла его за патруль, но когда грузовик подъехал поближе, она увидела, что он принадлежит судовладельческой компании. Водитель, мужчина средних лет с коротко стриженными седыми волосами и толстой шеей, нажал на тормоза и остановился у ворот.
— Хочу сообщить, что вам не следует здесь находиться, — сказал он, высунувшись из кабины.
— Знаю. Я из ФБР.
— Просто предупредил. У нас тут внизу произошло несколько убийств.
— Поэтому я здесь. Спасибо.
— Учтите, здесь ходят патрули.
— Спасибо.
Поллард хотелось, чтобы водитель свалил ко всем чертям и оставил ее одну, но он не трогался с места.
— Опознание проводите? — поинтересовался он.
Поллард сняла перчатки и направилась к грузовику, одарив водителя фирменным взглядом, каким обычно смотрела на задержанных преступников.
— У вас что — есть право спрашивать?
— Да ладно вам, просто я работаю здесь, а нас просили держать ухо востро. Я так, без задних мыслей.
Поллард вынула бумажник, но открывать его не стала. Свой жетон и удостоверение — фэбээровцы называют их «кредитками» — она сдала, когда увольнялась со службы, но бумажник ей подарил Марти. Он купил его в подарочном магазине ФБР в Куонтико, поэтому тот был разукрашен эмблемами ФБР. Не сводя с водителя взгляд, Поллард вертела в руках бумажник так, что разноцветные печати на нем не заметил бы только слепой.