– Благодаря Карине, пропавшей девушке, и попала. Она – моя пациентка, вернее, клиентка, попросила помочь советом, достала пригласительный, так я и оказалась на том самом открытии.

– Поня-я-ятно, – ухмыльнулся Олег. – А почему Мартину сказала, что вы незнакомы? Он, кстати, тебя, лично тебя, мою сестру, в той красотке вообще не узнал, просто твой голос показался ему знакомым. И пластика, и мимика, в общем – вроде где-то видел, но где – не вспомнил. Он и подошел к тебе, а ты его послала.

– И ничего не послала. Я даже хотела ему открыться, но тут прискакала его Линда, а потом закрутилась вся эта история с Кариной, и не случилось.

– Так давай его позовем к нам в гости, ты накрасишься...

– Не хочу.

– Но почему?

– Потому что и твой разлюбезный Мартин повелся на смазливую физиономию, а так ему до меня никакого дела не было! Он такой же, как Свистунов! И вообще, вам, мужикам, только внешность подавай, а какая у девушки душа – вас не интересует!

Есть такая загадочная штука – вожжа, которая, попадая под хвост мирно плетущейся кобыле, заставляет ее взбрыкивать и нестись вперед, ничего не видя и не слыша.

Причем это случается не только с лошадьми, вожжа залетает и к людям, чаще всего – к представительницам женского пола, и нас несет.

И причину прилета этой самой вожжи обычно не может потом объяснить и сама кобы... ой, что это я – конечно же, дама.

Самое лучшее в такой ситуации – не пытаться перечить и дождаться, пока вожжа самоликвидируется.

Что Олежка, будучи человеком в общении со слабым полом опытным, и сделал.

А потом мама позвала нас ужинать, и брат снова проявил мудрость, ни словом не обмолвившись о ситуации.

Вот и молодец, продолжим разговор утром. Которое, как известно, вечера мудренее.

Но утром, когда я проснулась, оказалось, что папа Коля уволок Олежку на рыбалку. Я уже собралась обидеться, но не успела – к завтраку наши рыбаки вернулись, и мы все вместе отправились загорать и купаться на озеро.

Потому что очередной этап сезонных заготовок был успешно завершен, не мешало и отдохнуть, тем более когда вся семья в сборе.

На озере было чудесно. Пляж пусть и маленький, зато с белоснежным песочком, вода чистейшая, прозрачная, словно вымытое стекло. Плывешь, а под тобой рыбки кокетливо плавниками машут, камушки на дне покачиваются.

Нет, я вовсе не такая уж уверенная пловчиха, мой плавный лягушачий брасс позволяет мне комфортно себя чувствовать только в бассейне. А на открытой воде я далеко не заплываю, глубины боюсь.

Но на надувном матрасе, да еще и с прозрачным окошком в изголовье – с превеликим удовольствием! Чувствуешь себя мадмуазель Кусто, не меньше.

Тем более что на дне нашего озера есть на что посмотреть. Вон, даже скалы имеются. Вернее, скала. Путь и маленькая, но вполне живописная, валуны нагромождены так загадочно, словно под ними скрывается сундук с пиратскими сокровищами. Ой, а на самой вершине скалы лежит кувшинка! Как она туда попала?

А это что? Морская звезда, что ли? Но откуда в лесном озере морская звезда? И почему она такого странного цвета – белесо-фиолетового? И почему не лежит плашмя, как и положено морской звезде, а торчит из нагромождения камней?

Я присмотрелась повнимательнее и едва не задохнулась от собственного ора.

Потому что это была не морская звезда. Это была рука.

ГЛАВА 24

От моего вопля родителей и брата буквально смело с пляжных полотенец, на которых они мирно дремали. Будь я в другом состоянии, даже погордилась бы немного, Соловьем-разбойником себя ощутила, но сейчас ощущения были совсем иного рода.

Да, я взрослая, вполне адекватная, пережившая более чем опасные мгновения девушка, но болтаться на матрасе прямо над трупом – это уже слишком!

И очень жаль, что интенсивный ор не придает ни малейшего ускорения моему плавсредству, которое указательным буем зависло над кучей камней, совершенно по-свински не желая сдвинуться хотя бы на полметра.

Знаю, у меня есть весла, они же руки, вот только визг отнял все силы, и даже после его постепенного угасания я не могла пошевелить ни одним из весел, продолжая тупо пялиться на распухшую человеческую кисть.

За спиной послышалось громкое фырканье и плеск воды – прибыли спасатели.

– Варька, что случилось? – первым до меня добрался Олег. – У тебя судорога, что ли? Или с сердцем плохо стало, вон, аж зеленая вся!

– Давай мы тебе поможем до берега добраться, а там врача вызовем, если что, – папа Коля встревоженно разглядывал мою перекошенную физиономию.

– Не надо врача, – еле слышно проскрипела я (похоже, связки посадила могучим звуковым ударом). – Милицию вызывай. Вернее, полицию.

– Это еще зачем? – Брат озабоченно пощупал мой лоб. – Вроде негорячий, бредить не должна.

– Ты не на меня, ты вниз посмотри. Вон на ту кучу камней. Только не ныряй, а то меня вырвет!

– Ох ты, ...! Извини.

Посмотрели.

– Так это, – теперь и у остальных присутствующих здесь Ярцевых перекосило физиономии, но Олег еще пытался проявить инициативу, – наверное, нырнуть все же надо, камни разбросать...

– Не надо. – Папа Коля вцепился левой рукой в край моего матраса и тихо продолжил: – Варя права, это дело полиции. Ты лучше помоги мне матрас буксировать, а то наша девочка сомлела совсем.

– И ничего не сомлела, – упрямо буркнула я, но сопротивляться транспортировке не стала.

Следственная группа и спасатели прибыли относительно быстро – через полчаса. Папа Коля хотел за это время отвезти перепуганную маму домой, но она отказалась. И я ее понимаю – сама не захотела бы сейчас остаться одна, пусть и в родных стенах.

Мирно беседовать о разных пустяках как-то не получалось, светлая, радостно сверкающая солнечными бликами поверхность озера, полчаса назад дарившая только положительные эмоции, теперь стотонным прессом давила на психику.

И в голове набатом звучал только один вопрос:

Кто лежит там, на дне?

Моника? Ася? Или кто-то другой?

Потом прибыли вызванные бригады, и через двадцать минут тело доставили на берег.

Тело девушки. Но это была не Моника – ее фото мне показывала Элеонора.

К нам подошел невысокий рыхлый мужчина в насквозь пропотевшей рубашке с короткими рукавами. Он бы хоть джинсы сменил на более подходящие для такой жары легкие брюки, тогда, глядишь, и не потел бы так.

– Следователь прокуратуры Можейко Владимир Петрович, – представился он, вытирая большущим носовым платком распаренное лицо.

Если честно, он меньше всего походил на следователя прокуратуры, больше на бухгалтера: круглое лицо, нос картошкой, маленькие глазки, невразумительный подбородок, светлые редкие волосы облепили обширную лысину – вылитый пан Вотруба из старинной советской передачи «Кабачок 12 стульев».