Я снова вернулся к себе в номер, сменил лед в полотенце и долго лежал, размышляя о Карен Шипли.
На следующее утро у меня довольно сильно болела спина, а место удара за ухом здорово распухло. Я принял аспирин, полежал в горячей ванне, чтобы снять напряжение с мышц спины, затем занялся йогой, начав с самых простых растяжек и закончив «коброй» и упражнениями для позвоночника. Спина сперва немного ныла, но потом я разогрелся и мне полегчало.
В двадцать минут десятого я вернулся в Челам, проехал по Мейн-стрит мимо банка на городскую площадь, повернул через один квартал на юг, снова повернул и остановился перед зданием, где когда-то был выставочный зал тракторов Джона Дира. Сейчас здание пустовало.
Угроза снега миновала, и небо было прозрачным и ясным, если не считать отдельных кучевых облаков, похожих на клочья ваты. Стало заметно теплее. Я дошел до бакалейной лавки, расположенной в квартале от заброшенного здания, остановился возле телефонной будки и посмотрел на банк. Зеленый «ЛеБарон» Карен Шипли стоял на парковке. Я мог бы войти в банк и попытаться прижать женщину к стенке, но она наверняка снова станет отрицать, что она Карен Шипли. Так же, как и свое знакомство с тремя отморозками, заявившимися в мотель. Я мог бы пригласить шерифа, но тогда за дело возьмется пресса и имя Питера Алана Нельсена обязательно всплывет наружу. Прессе это наверняка понравится, а вот Питеру Алану Нельсену навряд ли.
Кроме того, с самой Карен Шипли что-то было не так. Взять хотя бы, как она отчаянно и в то же время обреченно, глядя на фотографию Карен Шипли, то есть на свою собственную, твердила о том, что не знает этой женщины. Мне совсем не хотелось, чтобы шериф, весь город и газетчики узнали правду, прежде чем я сам во всем разберусь. Да и вообще, обратиться за помощью к шерифу — значит проявить слабость.
У меня было несколько вариантов дальнейших действий. Я мог подстеречь Карен Шипли на выходе из банка, приставить пистолет к ее голове и заставить назвать свое истинное имя. Если из этого ничего не получится, можно организовать за ней слежку. Когда-нибудь она потеряет бдительность и проколется. А еще можно просто порасспрашивать самых разных людей. Хммм. Последний вариант казался мне самым простым. В конце концов, Карен Шипли прожила здесь восемь лет. Местные жители знают ее и про нее. Если я начну задавать им вопросы, то смогу узнать, что они знают, и увидеть, что они видели. И тогда, возможно, мне удастся понять, что здесь происходит, и решить, что делать дальше.
«Элвис Коул, детектив, собирающий информацию».
В квартале от парикмахерской я обнаружил кафе «У Риттенхаузера». Я вошел и сел у стойки. Тощий повар в голубом переднике стоял возле кассы, скрестив на груди руки. Он вперился в маленький цветной телевизор, установленный на огромной банке со свининой и бобами рядом с кассой. Опра Уинфри. Что-то насчет того, что толстяки — лучшие в мире любовники. Не дожидаясь моей просьбы, повар снял с сушилки чистую кружку, налил в нее кофе и поставил передо мной.
— Что будете есть? — спросил он.
— Омлет из трех яиц. Ржаной тост. Омлет, если можно, с грибами и сыром.
— Острый чеддер?
— А как насчет швейцарского?
— Пожалуйста.
Он приготовил яйца, нарезал мясо и сделал два больших ржаных тоста. Когда все было готово, он выложил мой завтрак на толстую белую тарелку и поставил передо мной.
— Аппетитно выглядит, — заметил я.
Он только фыркнул и вернулся к телевизору.
Я съел несколько кусочков омлета.
— Только что из Калифорнии. Перевод. Вчера в банке познакомился с Карен Ллойд.
— Угу.
— Симпатичная дамочка.
И снова «угу».
— Случайно не в курсе, она замужем или, может, с кем-то встречается?
— Не-а.
Невероятно толстый мужчина лет шестидесяти сообщил Опре, что эякуляция у него бывает до двадцати шести раз в день. Он считал, что дело в его могучем теле. Повара это явно заинтересовало.
— Что значит ваше «не-а»? Вы не знаете или она ни с кем не встречается?
— Не мое это дело.
Толстяк на экране объяснял, что, когда был худым, страдал от сексуальной дисфункции.
— А давно она работает в банке?
Повар прямо-таки приник к телевизору. Там рассказывали о том, что высокое содержание жира ведет к увеличению образования жидкостей.
— Неплохой денек для ядерного взрыва? — бросил я.
Повар кивнул и, не сводя глаз с экрана, отрезал себе кусок вишневого пирога.
Может, я все же ошибся и сбор информации в Челаме не такое уж плевое дело. И тогда я решил устроить слежку за Карен Шипли.
Приезжий в маленьком городке выглядит как марсианин в Мэйберри. На него все обращают внимание. Тетушка Би видит, что ты околачиваешься на парковке, — Барни Файф тут как тут и попросит предъявить права. Опи катит на своем велосипеде, а Энди уже тут как тут. Все в городе про тебя знают, а потом отморозки в галстуках ленточкой заявляются к тебе и спрашивают, почему ты еще не убрался. Теперь понимаете, как здесь все устроено?
Я вернулся в «Говард Джонсон», перебрался в другой номер, затем отправился в Вестчестер, в офис «Хертца», и поменял голубой «таурус» на белый. С тетушкой Би и Опи мне, конечно, было не сладить, но я мог усложнить жизнь Джои и его дружку в галстуке.
Примерно в девять пятьдесят я вернулся в Челам. В девять пятьдесят две новый белый «таурус» припарковался на маленькой аллее перед выставочным залом Джона Дира. Я вскрыл замок и вошел внутрь. Отсюда мне были прекрасно видны банк, бакалейный магазин и большая часть Мейн-стрит. Тетушка Би и Опи, конечно, могли заинтересоваться «таурусом», но лучше уж так, чем привлекать внимание к своей персоне.
Между половиной одиннадцатого и полуднем к банку подъехали восемь человек. Они заходили внутрь, делали свои дела и выходили. Среди них не было парней с вулканическими прыщами или в галстуке ленточкой, но я не терял надежды.
В пять минут первого Карен Шипли вышла из банка и села в свой «ЛеБарон». Она была в твидовом брючном костюме, куртке из тонкой кожи и туфлях без каблука. В руках она держала портфель. Карен выехала с парковки и повернула на юг, а я ринулся к «таурусу» и последовал за ней. Через двадцать минут мы оказались около торгового центра в Вестчестере, и Карен вошла в маленькое кафе. Мужчина в сером костюме взял ее за руку и поцеловал в щеку, а потом они уселись за столик около окна. Я остался в машине. Где-то в середине обеда она открыла портфель, достала какие-то бумаги и отдала мужчине. Он надел очки в черепаховой оправе, прочитал и подписал бумаги. Карен убрала их обратно в портфель, и обед продолжился. Деловые люди.
Без десяти два Карен вернулась в Первый национальный банк, а я — в выставочный зал Джона Дира. Опи и тетушки Би нигде не было видно.