Распахнув дверь, она огляделась.
Особенного разгрома взломщик не учинил, но добрался до заветного шкафчика, где Луиза держала спиртное.
Луиза рассердилась.
Но когда она увидела, что мерзавец выпил почти всю бутылку прекрасного односолодового виски, которое она предпочитала всякому другому, да еще и бросил недопитую бутылку на пол, так что остатки драгоценной жидкости вытекли на потертый коврик, — она пришла в настоящую ярость.
Луиза вытащила из сумки свой револьвер и двинулась по следам нарушителя. Следы были отчетливые, мокрые и вели во вторую комнату, которую Луиза считала спальней. Она распахнула дверь и увидела, что наглец как ни в чем не бывало дрыхнет на ее диване, завернувшись в два одеяла.
Луиза сдернула одеяла, подняла револьвер и рявкнула могучим хриплым голосом:
— А ну вставай, скотина!
Для большего эффекта она добавила еще кое-что, и злодей действительно встал на ноги. Правда, глаз он так и не разлепил, да и простоял на ногах совсем недолго, сделал один неуверенный шаг и тяжело рухнул на пол.
Луиза озадаченно посмотрела на неудачливого грабителя, почесала в затылке и опустилась рядом с ним на колени.
Он был явно без сознания. Кроме того, его одежда была мокрой, а все лицо покрывали ушибы и ссадины.
— Видать, парню здорово досталось, — пробормотала Луиза и решила, что не будет сердиться на него за выпитое и пролитое виски. Она довольно ловко стащила с незваного гостя мокрую одежду, принесла из шкафа сухое одеяло и укутала его, предварительно взгромоздив обратно на диван. При этом она убедилась, что не только лицо, но и все тело ночного посетителя покрыто следами побоев, и прониклась к нему еще большим сочувствием.
Кроме того, при виде этого молодого и сильного мужчины Луиза неожиданно вспомнила свою давнюю мечту о сыне.
Конечно, этому парню было прилично за тридцать, может, даже ближе к сорока, так что он никак не годился ей в сыновья, но тем не менее какая-то робкая материнская струна в душе этой грубой и сильной женщины печально и томительно зазвенела.
Луиза заботливо поправила одеяло, дотронулась до покрытого испариной лба и устроилась в глубоком кресле, откуда могла видеть своего неожиданного гостя.
Едва устроившись в кресле, Луиза заснула. Ей снилось, как она вдвоем с маленьким мальчиком плывет в лодке по огромному озеру.
— Здесь лучше ловить на мотыля, — объясняла она ребенку. — Хотя на муху тоже отлично клюет…
Мальчик слушал ее очень внимательно и насаживал наживку на крючок. Хотя на вид ему было лет семь, он чем-то был удивительно похож на ночного взломщика.
— Все-таки нехорошо влезать без спросу в чужое жилище, — ласково пожурила Луиза ребенка. — Это незаконно. Нельзя открывать запертую дверь…
— Откройте, мисс Спарроу! — вторгся в ее сон чей-то голос.
Луиза вздрогнула и проснулась.
— Открой, Луиза! — снова раздался голос за дверью ее домика. На этот раз она узнала его. Это был Гэри Митчелл, констебль.
С Гэри они были, можно сказать, друзьями детства.
Луиза поднялась, потянулась и вышла на крыльцо.
— Доброе утро, Луиза! — приветствовал ее констебль. — Как твои дела?
— Отлично, Гэри! А как твои? Как Кэти?
— Спасибо. — Констебль посерьезнел и перешел к делу: — Сегодня ночью ты не заметила ничего подозрительного?
— Подозрительного? — переспросила Луиза. — Что ты имеешь в виду?
— Каких-нибудь незнакомых людей… ну, ты меня понимаешь.
— Не совсем, Гэри. — Луиза сделала задумчивый вид.
— Понимаешь, Луиза, Берт Финчли слышал ночью что-то странное… вроде выстрелы… а я сейчас прошелся по причалу и увидел там какие-то пятна, похожие на кровь. Так вот я и решил зайти к тебе и спросить, не видела ли ты чего…
— Ну вот ты и спросил. — Луиза начала терять терпение. — Ты спросил, и я тебе отвечаю. Если хочешь, могу даже два раза: нет, я ничего не видела. Никаких подозрительных людей. Правда, я вчера довольно долго сидела в «Слоне и корзине», но все равно — если бы здесь кто побывал, уж поверь мне, я бы об этом знала.
— Вот как, — протянул констебль, и в голосе его прозвучало сомнение. — Вы уверены, мисс Спарроу?
— Уверена, Гэри, уверена. Так же как в том, что ты стоишь тут передо мной и мнешься, как карманник перед причастием.
— Хорошо, Луиза, — вздохнул констебль. — Только вот как же насчет твоей двери?
— Насчет двери? — переспросила Луиза. — Что такое насчет моей двери?
— Она разбита. — Гэри Митчелл ткнул толстым пальцем, покрытым рыжими волосками, в пустующий квадратик на двери. — Такое впечатление, что к тебе кто-то влез. Я прав, Луиза?
— Можешь засунуть свое впечатление сам знаешь куда, Гэри Митчелл. Я тебя знаю пятьдесят лет, и ты меня знаешь около того, так что ты знаешь, что со своими впечатлениями можешь держаться подальше. А насчет этой двери — вот оно как было: я пришла вчера из «Слона и корзины» очень поздно, и я была малость под мухой. Сам понимаешь, мы обсуждали матч с «Арсеналом»…
— Понимаю, Луиза!
— Так вот, я хотела открыть дверь, но чертов ключ выпал у меня и закатился под крыльцо. Я попробовала его найти, но мне было малость не по себе, и мой организм не захотел торчать здесь, согнувшись в три погибели. Тогда я обернула руку платком и выбила это треклятое стекло, а потом засунула руку и открыла дверь изнутри… ведь это мой дом, верно? Значит, и дверь моя, и я имею право делать с ней все, что захочу! Если захочу, могу вообще изрубить ее на куски и сжечь в печке, и никакой констебль, даже такой толстый и ленивый, как ты, не может мне в этом помешать!
— Верно, Луиза, — проговорил Гэри примирительным тоном. — Ты можешь делать с этой дверью все, что угодно. Я просто увидел ее и забеспокоился, не случилось ли с тобой чего… вдруг к тебе в дом забрался бродяга… тем более что Берт Финчли слышал ночью что-то вроде выстрелов, и эти следы на причале…
— Гэри Митчелл! — Луиза уперла руки в боки и сверху вниз уставилась на констебля. — Ты знаешь меня пятьдесят лет или около того. Неужели ты думаешь, что я не справилась бы с каким-то бродягой?
— Нет, Луиза, я так не думаю. — Констебль стушевался.
— Даже если бы это был очень здоровый бродяга, а не какой-то хилятик, или если бы он был не один — на этот случай у меня тоже кое-что есть…
— Хорошо, Луиза, ты меня убедила. Так что я, пожалуй, пойду…
— Иди, Гэри Митчелл, я тебя не задерживаю.
— Только вот что… — Глаза констебля хитро блеснули. — Не пригласишь ли меня на чашку чая, или кофе, или еще чего-нибудь подобного?