Когда Милена стала проявлять излишнюю настойчивость, Борзовский сказал:
— Да, он — продажное создание, но я и сам такой. Все люди продажны, дорогая моя, только у каждого — своя цена. И тем, кто не скрывает свою продажность, я гораздо больше доверяю: они честнее, не строят из себя мать Терезу. А Поляков… конечно, он продажен — но я купил его, купил давно, купил со всеми потрохами, и он будет мне верен, потому что это для него выгодно.
— Он будет верен, пока это для него выгодно! — поправила мужа Милена.
Как-то Илья уехал на несколько дней по делам в Шотландию, оставив Милену в лондонском доме.
Поляков остался с ней.
Вечером он притащился в гостиную, где Милена слушала музыку. Он сел на ковер возле ее ног, и она с удивлением поняла, что Поляков здорово пьян. Глядя на горящие в камине дрова, он начал вдруг жаловаться на свое одиночество, на то, что его никто не понимает и не ценит, что вся его жизнь проходит фактически в услужении, что у него нет ни своей семьи, ни собственного дома. Милена не слушала эти пьяные жалобы, но вдруг он обхватил ее колени и принялся целовать их, в то же время обливаясь пьяными слезами.
Милена оттолкнула его, вспомнила свою юность, прошедшую в захолустном поселке городского типа, извлекла из памяти трехэтажную матерную конструкцию и запустила ею в этого пьяного козла. Тем не менее он снова попытался облапить ее, и пришлось пару раз чувствительно врезать в болевые точки. Милена не зря регулярно посещала спортзал. После этого Поляков немного протрезвел и принялся многословно, сбивчиво оправдываться.
— Мне на твои извинения наплевать, — отмахнулась Милена. — Если ты боишься, что я расскажу Илье, — можешь успокоиться: я не собираюсь портить ему настроение. Но имей в виду: чтобы больше такое не повторялось! Если еще раз полезешь ко мне — я сделаю все, чтобы Илья тебя выкинул!
Как ни странно, после этого инцидента отношения у них стали заметно лучше, как будто они что-то раз и навсегда между собой прояснили.
Так было до тех пор, пока в их лондонском окружении не появился высокий, стройный мужчина с вьющимися светлыми волосами и ямочкой на подбородке.
Он приехал из России с каким-то непонятным поручением, пришел на прием к Борзовскому и долго говорил с ним при запертых дверях.
Милена с удивлением прислушалась к себе.
Что значит это учащенное сердцебиение? Что значит легкое покалывание в корнях волос? Что значат красные пятна, выступившие на ее щеках?
Неужели она, опытная и осторожная женщина, светская львица, опальная московская королева, лондонская изгнанница, проделавшая в своей жизни головокружительный путь наверх и столь же головокружительный спуск с горы, — неужели она влюбилась? Влюбилась, как глупая провинциальная девчонка, с первого взгляда?
Она, Милена Борзовская, встречавшая в своей жизни самых знаменитых, самых интересных мужчин планеты и сохранявшая совершенное спокойствие и полное самообладание, влюбилась в подозрительного типа с ямочкой на подбородке?
Нет, нет и нет! Это абсурд, это идиотизм. Она не может позволить себе такой глупости. Это — прямой путь назад, в поселок городского типа Воробьево. Единственное, что она могла сказать в свое оправдание, — это лондонская скука. Она затосковала от жизни в изгнании до такой степени, что заглядывается на первого попавшегося мужика…
Ко всей абсурдности этого предположения примешивалась еще одна неприятная мысль.
Милена могла голову дать на отсечение, что этот красавчик — бывший сотрудник ФСБ. У нее на этот счет отличный нюх. А у ее мужа с этой организацией сложились очень напряженные отношения.
Муж вышел из кабинета, ведя нового знакомца за локоть, представил ей:
— Солнышко, познакомься. Это Алексей Литовченко, он только сегодня прилетел в Лондон. Но, думаю, он останется здесь надолго, так что мы будем время от времени встречаться.
Павел остановился перед витриной небольшого антикварного магазина, расположенного на Бейкер-стрит, в нескольких шагах от знаменитого дома номер 221-б, в котором, если верить сэру Артуру Конан Дойлу, с 1881 по 1904 год проживали великий сыщик Шерлок Холмс и его верный помощник доктор Ватсон.
Павел толкнул дверь и вошел в магазин под мелодичный звон дверного колокольчика.
Если он ожидал увидеть здесь старинную мебель и произведения искусства, его ожидания были обмануты. Этот магазин с полным правом можно было назвать лавкой старьевщика, поскольку он был заставлен всевозможными предметами обихода и безделушками прошлого и позапрошлого веков, на взгляд Павла, вряд ли обладающими художественной или исторической ценностью.
Здесь были старые граммофоны с воронкообразной трубой и допотопные швейные машинки с ножным приводом, нещадно поцарапанные эбонитовые граммофонные пластинки и старинные театральные бинокли, отделанные перламутром, телефонные аппараты начала двадцатого века с ручкой, которую нужно было крутить, чтобы установить соединение, медные ступки для пряностей и старинные спиртовки. В углу стоял большой напольный глобус, старинный и очень красивый, но сильно поврежденный безжалостным временем. Там же висели несколько старых театральных афиш, реклама выступления тореадора на севильской арене, датированная 1923 годом, и настоящий советский плакат с суровым предупреждением «Болтун — находка для врага».
В общем, в этом магазине торговали не предметами искусства, а товарами для любителей стиля винтаж и просто для людей, желающих украсить и оживить новый дом какой-нибудь очаровательной старинной безделушкой.
На звон колокольчика из подсобного помещения вышла молодая женщина.
В этом пыльном и затхлом мирке старых вещей она показалась Павлу случайно залетевшей тропической птицей или бабочкой.
Черные волосы, сколотые перламутровым гребнем, яркие выразительные глаза, пышная юбка и пестрая шаль на плечах подходили скорее для карнавала где-нибудь в Севилье или Толедо, чем для полутемного магазинчика в туманном Лондоне.
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — осведомилась женщина, бросив на Павла оценивающий взгляд.
— Меня интересует оружие… старинное оружие, — ответил Павел. — Дуэльные пистолеты и первые модели револьверов, особенно «смит-вессон», «адамс» и «гассер». Но больше всего я хотел бы найти многоствольный пистолет мастера Мариетта…
Павел следил за ее реакцией, и он был уверен: услышав, что его интересует оружие, женщина напряглась, возле ее губ четче обозначились морщинки. Однако, поняв, что ему нужны только старинные коллекционные модели, она заметно успокоилась, глаза ее потеплели, и она развела руками:
— К сожалению, сейчас не могу предложить вам ничего интересного… возможно, позднее… если хотите, оставьте мне свой телефон, и я сообщу, если найду что-нибудь по вашей теме.