И он увидел ее совсем не так, как себе представлял.
Кира, одежда на которой была разорвана и представляла лохмотья, лежала на полу без чувств. А за ее спиной, в углу, натягивая одной рукой брюки, другой рукой сжимал старинный топор на длинном топорище Жидков.
Глаза бывшего губернатора блестели, губы были искривлены в судороге, и первое, что Гриша услышал, было:
– Опять не успел…
– Ты не успел или я?
– Конечно, я! Ты всюду успеваешь!
– Тогда у тебя есть шанс на спасение, волк фанерный.
И Гриша, потирая кулаки, стал обходить пустующую кровать.
– Что за неугомонные люди! – прокричал Жидков, заканчивая со штанами и перебрасывая топор из правой руки в левую. – Ни поймать их, ни проучить! Чего в Москве не сиделось?
– Да вот, скучно стало, – процедил Гриша. – Решили фрегат одному фраеру спалить.
– Как будто тут без вас некому это сделать!
Незваный муж, как успел заметить Жидков, быстро оценил ущерб, причиненный своей жене. Доказательств насилия, за исключением разбитой брови и опухшей щеки, что, вероятно, и явилось причиной потери сознания, не было.
«Он не успел, – подумал Гриша, чувствуя, как успокаивается сердце. – Он не успел. Этот мерзавец считает, что он не успел».
– Не успел сделать что?! Изнасиловать и убить?! А изуродованное лицо ее – не в счет?.. Жидков, ты только что заработал кровника.
– Ах, Григорий, Григорий… У меня столько кровников, что всем им уже пора выстраиваться в очередь и записывать ручкой на ладонях номер.
Отступив к стене, он тоже произвел кое-какие расчеты. У него топор викингов конца первого тысячелетия, тупой как утюг, но тяжелый как наковальня. За спиной торопятся на помощь его люди. У рогоносца ничего, кроме желания вырвать ему сердце, нет. Но в этот момент Евгений Петрович вспомнил о главном экспонате своей коллекции и, уже почти рванувшись к противоположной стене, понял, что опоздал.
Шагнув, Гриша рывком сорвал со стены короткое копье. В таком виде он стал более опасен.
– Что ты делаешь на моем судне, хозяин замызганной СТО? – рассвирепел Жидков. – Погуляла бы женушка да вернулась! Нет, нужно обязательно лезть куда не следует! Ты же себя и ее приговариваешь, неужели не понятно?!
– Что я здесь делаю, – Гриша хмыкнул. – Хотел спросить, не согласишься ли ты принять мое приглашение на ужин в пятницу, а твои придурки вдруг начали в меня стрелять. – И он отшвырнул ногой оказавшийся перед ним стул.
– Видимо, им не понравилось меню, которое ты хотел мне предложить, – исказившись лицом, Жидков бросился на него, и топор, с тяжелым свистом очертив полукруг, встретился со столом.
По дороге он отсек кусок от приоткрытой дверцы шкафа.
Обломки стола рухнули им под ноги, препятствуя сближению.
Отшатнувшись, Гриша поудобнее перехватил копье и покосился на шкаф. А с виду топор туп, ну надо же…
– Как договор с Марецким? – поинтересовался Гриша, переводя взгляд с дверцы на Киру. – Ты уже давил его компроматом?
– Я бы этот договор уже давно подписал, но есть на этом лайнере четыре мудака, которые отнимают все свободное время! – Секунду он соображал, а потом пробормотал: – Какой компромат?
– В папочке. В синей. В сумке она лежала между креслом и стеной.
– Ах вы, суки…
Мимо Гриши просвистел топор. Сокрушив красное дерево, Жидков выдернул его и облизнулся.
– Добрались, следопыты… Ну и что мне с вами теперь делать? Привязать к якорю и якорь бросить?
И резко взмахнул оружием.
Отшатнувшись в сторону, Гриша колоть не стал, а просто врезал Жидкову черенком копья в челюсть. Бывший губернатор по инерции стремительно преодолел расстояние до противоположной стены. Там он в ярости оттолкнул ногой столик. С него рухнула на паркет ваза, и Евгений Петрович, разъярясь окончательно, рубанул топором по какой-то деревянной морде на стене. Полмаски отвалилось, отчего оставшаяся часть стала выглядеть вполне цивилизованным лицом.
– Одного понять не могу. Не могу, хоть убей! Она же обманула тебя, унизила!.. Она – унижение твое! Как можно голову класть за такую?! Так что ты сейчас здесь делаешь?!
– Она ошиблась, – сказал Гриша, сжимая рукой сочащуюся из плеча кровь – Жидков все-таки сумел достать его краем лезвия. – Она просто ошиблась.
Взбешенный Жидков, чье оружие было короче, выставил топор перед собой и ринулся на врага, как матадор.
Жизнь Грише, стоявшему у стены и не имевшему возможности совершить маневр, спас охранник Жидкова. Он вбежал в комнату спасать жизнь хозяину и в благодарность за это получил от него топором в грудь. Удар был силен, и инерция, заставляющая охранника двигаться к иллюминатору, понесла туда и Жидкова. Он хотел бы лишиться этого союза, но топор застрял глубоко.
Потрясенный увиденным, Гриша бросился к противоположной стене и встал между Жидковым и начинающей приходить в себя Кирой.
Из уст Жидкова рвались проклятья. Он дергал рукой, стараясь выдернуть из своего человека топор. Наконец у него получилось. Он посмотрел на него, дымящегося свежей кровью, и глаза его подернулись сумасшедшей пеленой.
Выстрелы на первом этаже, пока наверху шла рукопашная, сначала поредели, а потом их не стало слышно вовсе. Откуда-то из глубины коридора доносились лишь неразборчивые крики. Гриша не хотел думать о приятелях, потому что ему тут же представлялись они, беззащитные, лежащие вповалку в луже крови с заострившимися чертами лиц и немигающими глазами.
– Порублю, – неожиданно спокойно сообщил Жидков, глядя на кровь, капающую с хищно блестящего лезвия. – Сначала девку, потом героя. Тела скормлю акулам.
От рассудительности такой Гриша почувствовал на спине холодок. Он знал, как нужно драться с Жидковым, но плохо понимал, как это делать с Жидковым-сумасшедшим. Поглядывая то на дверь, то на Киру, сидящую на полу и пытающуюся догадаться, что происходит, он ждал.
Долго делать это ему не пришлось. Подсчитав где-то в глубине себя, что это самый удобный момент для атаки, Жидков заорал как ошпаренный и бросился. Но не на Гришу, к чему тот был уже готов, а на Киру.
Ударив копьем по топорищу, Гриша изменил направление страшного оружия, и топор, пробив почти насквозь брусок паркета, застрял в полу.
– Ненавижу! – душераздирающе закричал Жидков и, побагровев лицом, рванул топор на себя.
Увидев сквозь потеки пота, как лезвие, взметнувшись к потолку, несется по направлению к голове жены, Гриша бросился всем телом вперед и на противоходе завалил хозяина судна на спину.
Эта борьба напоминала схватку львов, один из которых был страшен в гневе, а второй в бешенстве. Два огромных тела катались по полу, звуки ударов оглушали Киру, невидящими глазами наблюдающую за дракой.