Найти кейс — всего лишь вопрос времени. Он закрыл глаза. Надо же было ей проговориться!
Послышался скрип открываемого шкафа. Саэгусе даже времени не потребовалось. Вернувшись в кухню, спокойно сказал:
— Даже на глазок — пятьдесят-шестьдесят миллионов иен.
— Я не считал, — ответил он.
— Неужели? К тому же обнаружилось испачканное кровью полотенце. Как это понимать, а?
Она захныкала, точно зашлась икотой. Он молча обнял ее, подумав в сердцах — какая плакса! Но он бы и сам с удовольствием сейчас поплакал.
— Ну что, не пора ли рассказать все как есть? — сказал Саэгуса, прислонившись к двери и предусмотрительно наставив на него пистолет. И добавил с хриплым смешком: — Не заставляй меня прибегать к силе.
Ему показалось, что его пихнули лицом в грязь.
— Или предпочитаешь иметь дело с полицией?
Саэгуса слегка покачал головой, как бы говоря: «Вряд ли тебя это устроит».
Может, Саэгуса им послан судьбой? Спасибо деньгам и пистолету. Или он сейчас как тот терпящий бедствие, который думает, вот оно — спасение, влезает на борт и вдруг обнаруживает, что попал на пиратский корабль…
— Я все расскажу, — сказал он, — при одном условии: вы выслушаете, не перебивая меня репликами вроде «не может быть», «не верю».
Саэгуса пообещал.
Он стал рассказывать. Убеждая себя, что, когда нет выбора, позволено схватиться за соломинку.
— Кроме потери памяти, никаких других отклонений? — спросил Саэгуса, когда он кончил рассказывать.
Он несколько удивился. Разве в его положении самочувствие — главная проблема?
— Ну же, говори, — настаивал Саэгуса.
— Кажется, ничего особенного. Только вначале было трудно вспомнить названия некоторых вещей.
— Головная боль?
— Не было — у меня.
Саэгуса метнул взгляд на нее.
— А девушку мучила головная боль?
Она молчала. Он ответил за нее:
— Очень сильная.
Саэгуса скрестил руки, прислонившись к косяку.
Во время его рассказа Саэгуса, как и обещал, ни разу не высказал сомнений. Но часто перебивал вопросами. Цеплялся за всевозможные мелочи — когда он проснулся, с какой стороны лежал он, с какой девушка, как долго были трудности с названиями вещей?
Судя по всему, Саэгуса хотел удостовериться, правда ли, что они оба потеряли память.
Он объяснял насколько возможно подробно.
— А что сейчас? Голова болит? — спросил Саэгуса у нее.
Она отрицательно покачала головой.
— Болит — не болит, что вы так к этому прицепились? — не выдержал он.
Саэгуса повел густыми бровями. Видимо у этого человека брови были той частью лица, которая наиболее откровенно выражала его эмоции.
— Что вас удивляет?
— То, что вы первый заговорили о «головной боли».
— Насколько мне известно, — сказал Саэгуса, — амнезия обычно сопровождается головной болью. — Он почесал затылок: — Впрочем, я знаком с амнезией только по кинофильмам и романам.
Кинофильмы. Романы. Эти понятия отчетливо сохранились в его голове. Такого рода информация не стерлась из памяти. Любопытно, какие романы читает этот Саэгуса, какие фильмы смотрит? Впервые он ощутил живой интерес к другому человеку, к тому, что не касалось непосредственно их двоих.
— А затем девушка перестала видеть…
— Только недавно, — тихо сказала она. — Горло пересохло, я проснулась. Встаю — вокруг темно. Вначале подумала, глаза не могут привыкнуть к темноте…
— Вы совсем ничего не видите? Или смутно различаете движение?
— Ничего, — прошептала она.
Пригнувшись, Саэгуса заглянул ей в глаза. Ее взгляд был устремлен в пустоту — как будто она ушла в себя. Не разгибаясь, Саэгуса посмотрел на него. Что-то задумал? Сунул руку в карман рубашки и достал сигареты с зажигалкой.
Та самая дешевая зажигалка. Но на этот раз сигареты — «Hope». Саэгуса бросил пачку на стол и завертел в пальцах зажигалку. Зажег огонь. Поднес пламя к ее лицу.
Он вскочил, закричав: «Что вы делаете!», но Саэгуса уже успел пронести пламя перед самым ее лицом и погасил. Глаза не дрогнули, даже не заморгали.
— Действительно, не видит, — констатировал Саэгуса.
— Как вам не стыдно! — выдохнул он.
С запозданием она подняла невидящие глаза. Он ласково погладил ее по руке.
— И что вы намерены делать? — как ни в чем не бывало спросил Саэгуса.
С таким же успехом пойманный с поличным вор стал бы рассказывать полицейскому о своих ближайших планах.
— Что вы намерены делать? — повторил свой вопрос Саэгуса.
Он ответил резко:
— А вы?
Прежде чем отвечать, Саэгуса окинул взглядом кухню. Его взгляд остановился на часах на электропечи.
— Двадцать минут второго? — Он улыбнулся. — Я, признаться, кофеман. Могу преспокойно уснуть, даже выпив кофе на ночь глядя. А как вы?
— Что? — Она подняла голову.
Он встал со стула:
— Не знаю почему, но мне и впрямь хочется кофе.
— Отлично, — сказал Саэгуса и закурил сигарету, используя пустую пивную банку вместо пепельницы.
Налил в чайник воды, поставил на электроплиту… («Это я тоже раньше делал», — отметил он про себя). Выставил на стол чашки, достал быстрорастворимый кофе и сахарницу — все это время в кухне царило молчание.
Неожиданно она прошептала:
— Это «Hope»…
Резко обернувшись, он посмотрел на нее. Саэгуса тоже посмотрел в ее сторону, задержав на весу сигарету с длинным хоботком пепла.
— Сигареты — «Hope»? — повторила она.
— Ты различаешь?
Она кивнула.
— Видимо, в прошлом кто-то из знакомых девушки курил «Hope», — предположил Саэгуса.
Он продолжал сомневаться:
— Но как ты поняла?
— Запах. Сразу же всплыла марка сигарет.
— Запах «Peace» или «Hope» отличается от модных сейчас легких сортов, — заметил Саэгуса. — Лично я сразу чую, если в кабаке кто-то курит «Peace».
— Но днем вы курили «Mild Seven».
— В автомате кончились «Hope».
Повернувшись к нему спиной, Саэгуса стал прихлебывать кофе.
— А как ты насчет сигарет? — спросил он. — Днем ты курил.
— Видать, был курильщиком.
— Какая марка?