— Уже пять дней не дает о себе знать, — сказала она. — Мы все с ума посходили.
Впервые Мисао появилась в «Розовом салоне» весной этого года. Прическу делала Кирико, и с того времени Мисао постоянно записывалась к ней. В последний раз она пришла четвертого августа и, по словам Кирико, была в прекрасном настроении.
— Не помните, когда она впервые заговорила о желании убежать из дома?
— Да с первого знакомства. Кто в ее возрасте не думает об этом? Я ее прекрасно понимаю. У меня самой был такой период.
Принесли заказанный чай и лимонное безе.
— Мисао обожала безе, — сказала Кирико.
— О чем она говорила четвертого августа? Кстати, она ведь в то время где-то подрабатывала?
— Да, был такой разговор. Где же это?.. Кажется, в Синдзюку. Сказала, что продает мороженое в кафе.
— Не помните название?
Кирико виновато пожала плечами.
— Увы…
— Ничего удивительного. За день вам приходится столько всего наслушаться!
— Мисао ведь красавица, да? Даже я, когда в первый раз ее увидела в салоне, подумала, что давно не встречала такой красивой девушки. Уверена, ее охотно взяли на работу в кафе — как приманку для клиентов.
Да, мимо такой не пройдешь, мысленно согласилась Эцуко.
— Она не говорила, что собирается в Иокогаму? По некоторым сведениям, она устроилась в ресторан на Басямити.
Кирико вытаращила глаза.
— Впервые слышу. Это правда?
— Сведения не слишком достоверные. Якобы устроилась работать вместе с подругой, чтобы накопить денег на турпоездку.
— Во время нашей последней встречи, четвертого августа, она ни словом об этом не обмолвилась. Я спросила: «Ну как дела, мороженщица?», на что она: «Верчусь как белка в колесе, но забавно». Ни слова о том, что переходит на другую работу. — Кирико механически отправила в рот безе. — Но вообще-то, если она задумала убежать… Разумеется, она никому не сказала — куда.
— Но о том, что она собирается в турпоездку, она бы наверняка упомянула?
Кирико кивнула.
— Да, она часто говорила со мной на эту тему. Расспрашивала, куда ездила я. Мечтала побывать в Испании. Сказала, что хотела бы попасть туда до Олимпиады, но пока учится в школе, вряд ли что-нибудь выгорит.
Эцуко сменила тему:
— Мисао рассказывала вам о своих друзьях? О школьных подругах, может быть, о бойфренде?
Кирико покачала головой.
— О школе я старалась не спрашивать. Она ведь жаловалась, что ей там все обрыдло. Что касается бойфренда… Она говорила, что в кафе вместе с ней работает красивый парень, но имени не называла…
Вслед за этим она произнесла фразу, которая полностью совпала с тем, о чем пару часов назад думала Эцуко.
— Мисао обычно рассказывала о себе очень расплывчато. Нет, она, разумеется, говорила о каких-то конкретных вещах, но, как бы это выразиться…
— Конкретных имен не называла.
— Да, точно! Охотнее болтала о том, что почерпнула из телепередач, а не о том, что сама испытала. Было такое впечатление, что она ведет на удивление замкнутую жизнь. Странно, ведь она такая красавица, но это так. Я, конечно, сужу по своим клиенткам, а впрочем, совсем не обязательно, что девушка с красивой внешностью тусуется напропалую.
— К тому же Мисао еще школьница.
Кирико расхохоталась.
— Какая разница — школьница она или светская львица! В наше время все вольны делать, что хотят, у всех денег куры не клюют. Сейчас для молоденьких девушек — золотой век. Им все позволено, только глотай.
Что правда, то правда, подумала Эцуко. Неужели и Юкари вырастет такой? Сказано же, какие времена — такие нравы…
— О чем же она, дай бог памяти, говорила?.. — пытаясь вспомнить, Кирико подперла рукой щеку.
Эцуко попробовала подсказать:
— В разговоре со мной она как-то заявила, что в будущем хочет стать стюардессой.
— Кем только она не хотела стать! Между прочим, и парикмахершей.
Тут глаза Кирико вспыхнули.
— Ах да, четвертого августа она сказала, что хочет купить такие же часы.
Она достала из жилетного кармашка часы и показала Эцуко. Они висели на короткой цепочке, которая крепилась к кармашку, и, при ближайшем рассмотрении, оказалось, что циферблат перевернут.
— Классные, да? Циферблат вверх тормашками. Это удобно, когда часы висят на груди. В принципе они предназначены для медсестер, но и в качестве аксессуара смотрятся неплохо, поэтому я всегда беру их на работу. Мисао понравилось, она спросила, где я их купила. Я объяснила, где находится магазин. Она сказала, что как раз получила зарплату и хочет купить такие же.
Как похоже на совсем еще молоденькую девушку! Но для дальнейших поисков эта подробность вряд ли сгодится.
— Кто-нибудь еще в «Розовом салоне» общался с Мисао — мастера или клиенты?
Кирико задумалась.
— Даже и не знаю… Мисао — девочка робкая, ей трудно знакомиться с людьми. Если кто-то сам не проявит инициативу…
— Мне тоже так кажется. Немного боязливая…
— Да. Я как-то раз предложила ей пойти вместе куда-нибудь. Отказалась. Несмотря на дружбу, между нами постоянно была какая-то стена.
Об этом Эцуко тоже уже думала.
— Вряд ли застенчивость Мисао можно объяснить исключительно ее молодостью, мне кажется, в глубине ее постоянно что-то мучит.
— А что конкретно — она не говорила?
Кирико покачала головой:
— Никогда.
При встрече с Эцуко Мисао призналась, что ей тяжело заводить друзей. Возможно, это был единственный раз, когда она была откровенной. Впрочем, если б удалось сойтись с ней поближе, Мисао наверняка стала бы со временем более доверчивой и открытой.
Но все сложилось иначе.
Общаясь через «Неверленд», особенно не наговоришься. Вдобавок, после того, как в дневнике появилось слово «уровень»…
— Вы никогда не слышали, чтобы Мисао упоминала в разговоре слово «уровень»? «Уровень» с каким-нибудь порядковым номером? Например, «седьмой уровень»? Такое впечатление, что название какого-то конкретного места.
— Что-то не припоминаю, — ответила Кирико. — Может быть — клуб диско? Мисао говорила, что бывает в таких местах. Нет, не помню.
На прощание Кирико дала свой домашний телефон.
— Позвоните, если понадобится какая-то помощь. Скорей бы она нашлась! Мне тоже как-то неспокойно.
— Спасибо, — сказала Эцуко.
После разговора она чувствовала себя более уверенно.
«366—12».