— Когда Сёко попала в беду и ей некуда было деваться, я взяла её к себе, потому что тоже прошла через подобное, — продолжала Фумиэ. — Потом она оформила банкротство и перешла работать в другое место — как же это, название-то?..
— «Лахаина», — подсказал Хомма.
— Вот как? Ну, может быть. Во всяком случае, когда она туда устроилась и переехала в Кавагути, то всё равно продолжала мне звонить, а иногда мы вместе ходили куда-нибудь поесть. В последний раз это было, кажется, в позапрошлом году, весной… Или раньше?.. Когда погибла мать, Сёко немного сникла. Я её уговаривала: мол, уляжется всё — съездим с тобой хоть на горячие источники, что ли…
— А после этого — ни звонков, ничего?
— Больше ничего. — Фумиэ обиженно скривила рот. — Я привыкла так: если мне не звонят и не пишут, значит, дружбе конец. Поэтому я порвала с Сёко. Вряд ли я могу вам помочь в поисках…
— А когда Сёко-сан уже жила в Кавагути — незадолго до смерти матери и сразу после, — у неё не случалось в жизни чего-то особенного?
— В каком это смысле?
— Ну, может, новые знакомства или парикмахера сменила… Да всё что угодно.
Подняв руки, женщина поправила волосы:
— После вашего звонка я только о Сёко и думала, пыталась что-нибудь вспомнить. Забыла всё начисто! Ведь с телефоном как? Трубку положил — и всё из головы вон.
Она сложила ладони перед лицом и поднесла к самому кончику носа — пыталась сосредоточиться. Как будто возносила молитву… Тамоцу и Хомма молча выжидали. У парня тряслись колени, поэтому стакан с водой на столе тоже подрагивал.
— Нет, не выходит, — вздохнула наконец Фумиэ. — Когда стараешься вспомнить, наоборот, получается только хуже… Ну, вот, звонки какие-то загадочные одно время её замучили — так ведь про такое слышишь сплошь и рядом.
— Загадочные звонки? Вы имеете в виду телефонное хулиганство?
— Да. Почему полиция никак не может с этим покончить? — И тут взор Фумиэ прояснился. — А, ну да, вспомнила. У Сёко от этих звонков какой-то невроз случился, она стала говорить, что её почту вскрывают.
— Почту? Ту, что приходила в «Кооператив Кавагути»?
— Не помню я, как дом называется, но он в Кавагути, точно. Она говорила, что конверты приходят вскрытые. Ну, ведь почтовые ящики открываются легко, а я слышала, что хулиганы, бывает, звонками не ограничиваются. Я ей говорила, что она всё преувеличивает. Когда она получила материнскую страховку, у неё впервые после банкротства завелись какие-то деньги, и она над ними уж чересчур дрожала. Говорила, что хочет купить участок на кладбище, а я над ней смеялась. Разве сейчас купишь место за миллион иен или даже за два?
Тамоцу с удивлением наблюдал за Хоммой — тот всё время ёрзал, не мог усидеть на месте, так его задел этот рассказ. Ведь в вещах, которые показала Нобуко Конно, был и буклет с рекламой кладбища. Точно! Кажется, «Вечнозелёный сад».
— Сёко-сан всерьёз хотела покупать могилу?
Фумиэ рассмеялась:
— Да, серьёзно. Я подробностей не знаю, но она даже ездила смотреть кладбище. Это такая экскурсия — автобус, сопровождающие от фирмы. После её возвращения я поинтересовалась, не удивились ли там, увидев такую молодую девушку. А она рассказала, что была ещё одна девушка, даже моложе её. Конечно, несчастные люди, кто в таком возрасте должен покупать место на кладбище, — вот эти двое и разговорились…
Связавшись с Нобуко Конно, Хомма уточнил название фирмы, указанное в рекламном буклете, а потом позвонил туда.
Нет, память его не обманула, это был действительно «Вечнозелёный сад».
Главный офис этой фирмы находился в Токио, в районе Миёгадани. На первом этаже аккуратного особнячка по стенам были расклеены фотографии продающихся на этот момент мест для захоронения, а также панорамы некрополей. В приёмной для посетителей выставлен был макет осваиваемого в последнее время горного кладбища в префектуре Гумма, он наглядно демонстрировал, каким кладбище должно было предстать в окончательном виде.
Сотрудник средних лет, который вышел к Хомме, был предупредителен, как все служащие похоронных бюро, речь его текла гладко. Когда Хомма, показывая рекламный буклет, принялся задавать свои вопросы, мужчина сразу догадался, что речь идёт об ознакомительных экскурсиях на кладбище, которое сейчас создаётся в окрестностях города Имаити.
— У нас сейчас идут распри вокруг наследства. Я хотел бы удостовериться, что в вашей ознакомительном поездке действительно участвовала девушка из нашей семьи. Нельзя ли попросить вашего содействия? Если у вас остаются фотографии участников, то это самое надёжное свидетельство.
Мужчина из похоронной фирмы и не думал возражать, всё оказалось на удивление просто.
— Мы посылаем всем участникам ознакомительных по ездок коллективную фотографию на память. Экземпляр остаётся и в нашем архиве. Показать вам?
Хомма и Тамоцу некоторое время провели в ожидании прогуливаясь по сияющему чистотой холлу, затем сотрудник вернулся с альбомом большого формата:
— Если вам нужен период с января по апрель тысяча девятьсот девяностого года, то это здесь.
Мужчина раскрыл альбом на нужной странице, положил его на приёмную стойку, на которой ворохом разбросаны были рекламные буклеты, и удалился. Тамоцу и Хомма стали рассматривать фотографии.
Восемнадцатое января, двадцать девятое, четвёртое февраля, двенадцатое февраля…
— Есть! — дрожащим пальцем Тамоцу указывал на фото. Восемнадцатое февраля 1990 года, воскресенье. «Участники тринадцатой ознакомительной поездки в «Вечнозелёный сад»».
С зелёными флажками, которые они расправили и держали как транспаранты, по краям присели на корточки сотрудники и сотрудницы фирмы, вероятно сопровождающие. В первом ряду группы из семи или восьми человек, прямо в центре — Сёко Сэкинэ. Редко всё-таки попадаются здесь молодые девушки, поэтому к ней, скорее всего, отнеслись с сочувствием, вот и поставили в центре.
Хотя снимок групповой, снято довольно крупно, лицо видно очень хорошо. Совершенно то же выражение, что и у школьницы с фотографии Тамоцу, только причёска другая. Длинные волосы, крутые завитки перманента, а цвет — светло-каштановый. Краска уже сходит, поэтому у корней волосы кое-где чёрные. На Сёко джинсы и жакет какого-то естественного оттенка, как будто травой красили. Она щурится на ярком солнышке и улыбается так радостно, что на кладбище это даже кажется неуместным. Она смеётся. Виден ряд зубов. Губы широко разомкнуты, поэтому можно заметить и пресловутые «кривые зубки». А рядом — стоит и улыбается Кёко Синдзё, у той зубы красивые, ровные, белые, не то, что у Сёко.
Двух девушек, двух сестёр по сиротству, которым, в их-то годы, приходится думать о месте на кладбище, сблизило горе, и они жмутся друг к дружке, стоят плечом к плечу, взявшись за руки.
— Сии-тян… — вздохнул Тамоцу.
Префектура Миэ. Город Исэ.