Из Нагои сюда можно добраться на скоростном поезде за полтора часа. В этом провинциальном городке, который известен благодаря синтоистскому храму Исэ и сладкому фасолевому лакомству акафуку, живёт мужчина, который когда-то был женат на Кёко Синдзё. Сверив адрес, указанный в посемейном реестре, и «адрес убытия лица, снявшегося с регистрации», во вкладыше (Икари сумел-таки заполучить всё это!), Хомма выяснил, где теперь живёт этот человек.
Ясуси Курата, тридцать лет. Листая в библиотеке телефонный справочник города Исэ, Хомма отметил, что в этом городе как-то уж слишком много компаний, в названия которых включено имя Курата. Самая крупная из них, занимающаяся операциями с недвижимостью, расположена у центрального вокзала. В справочнике под иероглифами с названием компании и кратким рекламным девизом шли имена экспертов по торговле недвижимостью, а затем имена обладателей лицензии на профессиональную деятельность. После Дзиро Кураты, главы компании, следующим стояло имя Ясуси Кураты.
После развода с Кёко прошло четыре года. Ясуси Курата женился во второй раз, и теперь он отец девочки, которой сейчас уже два года и четыре месяца.
Когда Хомма попробовал обратиться к родителям Ясуси, то есть туда, где он был прописан до того, как второй раз женился, к телефону подошла его мать. Только Хомма упомянул имя Кёко Синдзё, она сразу же замолчала.
Молчание было настолько долгим, что вполне можно было досчитать до десяти. Всё это время Хомма не задавал никаких вопросов. Дело могло кончиться тем, что она просто положила бы трубку. Но это не страшно, можно ведь ещё раз позвонить. Кто знает, а вдруг продолжительное молчание свидетельствует о том, как много для семьи Курата значило и продолжает значить имя Кёко?
Наконец женщина приглушённым голосом произнесла:
— Вы хотите что-то спросить у сына про Кёко-сан?
— Необходимо срочно выяснить, где она находится в настоящее время. Могут пригодиться любые, даже самые незначительные детали. Возможно, ваш сын знает что-нибудь о её друзьях. Мне бы очень хотелось с ним поговорить, — пояснил Хомма, рассказав вкратце о близких отношениях Кёко Синдзё с его родственником, Курисакой. — Я, конечно, понимаю, что просьба моя не из приятных, — добавил он.
— Что уж теперь неприятного. — Неожиданно для Хоммы, женщина ответила совершенно спокойно. Немного помолчав, она продолжила: — Кёко была несчастливой невестой, — как будто сама перед собой оправдывалась.
— Вы могли бы сообщить о моей просьбе вашему сыну?
Снова молчание. Через некоторое время женщина наконец откликнулась:
— Мы понимаем, что обошлись с Кёко нехорошо. Я от всей души сожалею об этом. Но если вы хотите узнать, где она теперь, то вряд ли мы сможем вам помочь. Мы сами сейчас ничего о ней не знаем. Так что, пожалуйста, не надо ничего спрашивать у сына. Вы лишь разбередите старую рану.
Всё это она выдала на одном дыхании, торопясь, чтобы собеседник не успел что-либо возразить.
— Алло… — начал было Хомма, но трубку уже повесили.
Конечно, как могут у семьи Курата и у Кёко Синдзё быть общие счастливые воспоминания? Хомма с самого начала понимал, что эти люди вряд ли станут встречаться с ним по доброй воле и отвечать на его вопросы. Режима наибольшего благоприятствования он, разумеется, не ожидал. Но когда отказывают наотрез и буквально умоляют оставить в покое, становится как-то неловко врываться к людям в дом и учинять допрос. Придёшь — а они будут молчать, мол, нечего рассказывать… Тогда и вовсе ничего не добьёшься.
Уж лучше бы эта женщина с самого начала разозлилась, накричала на Хомму: «Совсем рассудок потеряли? Чтобы мы ещё вели беседы об этой мерзкой девице?» Злоба ведь делает людей красноречивыми.
Так что же, всё-таки сходить к ним?..
Исаку и сына, которые по дороге в магазин заодно проводили Хомму до станции, он предупредил, что на этот раз может отсутствовать дня два или три.
— Только ты звони нам, пожалуйста, чтобы мы хоть знали, жив ты или нет, — обречённо отозвался Сатору, он уже не сопротивлялся.
Когда экспресс «Синкансэн» тронулся, Хомма мельком заметил, как Сатору и Исака, о чём-то переговариваясь, плечом к плечу шагают к лестнице на платформу для обычных электричек. Секунду спустя, эта картина осталась позади, но почему-то врезалась в память. Хомма почувствовал, что эти двое похожи на кровных отца с сыном куда больше…
В поезде «Нагоя — Касикодзима» Хомма расположился в широком кресле поудобнее и погрузился в чтение материалов, которые ему добыл из базы данных знакомый журналист: о нераскрытых преступлениях, связанных с обнаружением неопознанных расчленённых трупов. Вагон был полупустой, — видимо, туристский сезон ещё не начался. Хомма был признателен судьбе за то, что здесь он мог свободно разогнуть колени, в отличие от битком набитого экспресса «Синкансэн».
Журналист поработал весьма продуктивно. Место обнаружения трупа, найденные части тела, предположительный возраст и пол жертвы, список найденных вместе с останками вещей — всё это по порядку, аккуратно было вписано в таблицу. В графе примечаний даже говорилось о том, как проходило далее следствие по каждому отдельному случаю. Благодаря таблице Хомма свою работу завершил в два счёта. Среди множества расчленённых женских трупов ему удалось выбрать один, наиболее «подходящий».
Это произошло 5 мая 1990 года. В День детей, последний праздничный день «золотой недели», в городе Нирасаки префектуры Яманаси, недалеко от кладбища, были найдены левая рука, туловище и обе ноги ниже колен, предположительно принадлежавшие молодой женщине. В отчёт было сказано, что труп уже начал разлагаться и местами виднелись кости, но на ногтях кисти левой руки ещё можно было различить красный лак. Из личных вещей упоминался лишь браслет на щиколотке правой ноги.
Интуитивно Хомма почувствовал: это то самое, что он искал.
И по времени сходится. Из «Кооператива Кавагути» Сёко Сэкинэ пропала семнадцатого марта 1990 года. Если предположить, что убили её не позднее следующей недели, то к пятому мая тело как раз так и выглядело бы.
Рука, туловище и ноги были завёрнуты в полиэтилен отдельно друг от друга и выброшены на свалку в дальней части кладбища. Видимо, вороны или бродячие собаки, учуяв запах, разворошили останки, и из кучи мусора показалась рука. Это заметили посетители кладбища, которые приводили в порядок могилу, и поднялся переполох.
Впоследствии оказалось, что полиэтилен, в который упаковали части тела, был взят из ресторана, предлагающего суши на дом. Сеть этих ресторанов имеет многочисленные отделения на северо-востоке страны. Множество людей когда-либо заказывали суши в этом ресторане, поэтому улика особой ценности для следствия не представляла. Да и браслет оказался дешёвеньким, всего лишь жёлтая медь с позолотой да с каким-то цветным камушком. Стоить такая вещь могла от силы две или три тысячи иен, не больше, и стать ключом к разгадке преступления, конечно, не могла.
Как только расчленённый труп обнаружили, уголовный розыск префектуры Яманаси приступил к широкомасштабным поискам, чтобы выявить ненайденные части тела: голову, правую руку и бёдра. Поиски оказались безрезультатными. В ходе опроса жителей соседних домов не выявлено было ни подозрительных личностей, ни подозрительных транспортных средств, и следствие зашло в тупик.