— Нет, её зовут Валкария, — поправил он. — И живёт она здесь, всё время. И говорит по-русски.
— А кто она?
— Этого никто не знает… — мечтательно и грустно проговорил он. — Существует несколько версий, но все они основаны на легендах…
— Ну а ты-то как считаешь?
— Думаю, она дочь Хозяйки Медной Горы! — серьёзно заявил кавторанг.
Я усмехнулся:
— Значит, она водила тебя по своему подземному царству?
— Напрасно смеётесь, — вдруг огрызнулся он. — В это трудно поверить, но водила. Мы шли по каким-то пещерам… Нет, подземельям и залам. Там везде были лестницы, ступени, галереи… И цветы каменные видел, только они не настоящие… Вернее, настоящие, но сами растут из какого-то разноцветного минерала. И много белых, как изморозь. Наверное, из соли… А потом оказались в пещере, вода текла… Почему-то всё как во сне, мало что запомнилось. Как шли, куда?… Может, оттого, что я всё время смотрел под ноги…
— Под ноги? Это она приказала?
Кавторанг смутился, помолчал.
— Как вы не понимаете? Я шёл без одежды… Стыдно поднять взгляд.
Он надолго замолчал и наконец-то натянул свитер: в логове было всегда почему-то теплее, но стоило заткнуть вход, как температура выравнивалась с уличной. Я обнаружил это ещё летом и лаз никогда не закрывал, но кавторанг в темноте чем-то зашуршал и пришлось включить фонарь. Домовитый, чертяка, — он пытался втолкнуть охапку сена в дыру.
— Не надо! — остановил я его, ничего не объясняя.
— Хорошо, — он покорно сел и опять замолчал.
— Что это за люди на озере?
Бородин оживился, заговорил с жаром.
— Поверьте, это обыкновенные жулики! Подонки, действующие под прикрытием Министерства финансов. Если они поднимут драгоценности, государство не получит ни рубля! Всё будет украдено! Знали бы вы, сколько эта банда похитила всевозможных ценностей, поднятых нашим управлением! Мы работали год, обезвредили тысячи снарядов, десятки глубинных бомб, прежде, чем проникнуть в трюмы. И достали в Баренцевом море груз английского корабля, который немцы торпедировали. Семь с половиной тонн золота в слитках! И думаете, где оно? Разумеется, в Англии! Но в банках на счетах у конкретных лиц — наших советских граждан! А турецкая шхуна прошлого века со дна Каркитинского залива?..
— Вы сами спускались в Ледяное озеро? — прервал я его излияния.
— Не знаю, — замялся он. — А где такое озеро?
Понятия секретности стёрлись в его сознании, ибо по природе он был человеком открытым, однако вынужденным хранить тайны всю жизнь, соблюдать множество разнообразных условностей и запретов, что вероятно, угнетало его. Наоборот, люди закрытые при душевном заболевании становятся ещё более скрытными. Но тут мне показалось, он опомнился и пытается темнить.
— На этом озере вы потерпели крушение, — уточнил я.
— Извините, но это озеро называется иначе, — помедлив, печально проговорил кавторанг. — По нашим материалам оно проходит, как Аркан…
Я впервые слышал такое название, видимо, дед с Олешкой нарекли его Ледяным.
Слово АРКАН никакого перевода не требовало…
— Что же вы полезли в Аркан?
— Я в сухопутном отделе первый год… Но наши гидрологи работали здесь семь лет. Изучали паводковый характер, сезонные колебания уровня… Ничего подобного никогда не наблюдалось…
— Так вы спускались на дно?
— Разумеется…
— Блоки находили? Обработанные камни? Со следами человеческой деятельности?
— Нет, — опять же не сразу ответил он. — Я обратил бы внимание. Мы фиксируем такие вещи… Прошу вас, не напоминайте мне об озере. Давайте поговорим о чём-нибудь другом?
Кавторанг начал опять раздражать меня, желание ночевать с ним в одном логове улетучилось. И вообще, мне нельзя было оставаться возле озера, где работали «каркадилы» безвременно ушедшего Редакова-младшего.
— Мне нужно идти… — пробурчал я.
— Нет, не ходите! — вдруг испугался он. — Повсюду их засады и патрули! На каждом ручье! Всё перекрыто до самого перевала! Они стреляют!
— Жилет заберу, а спальник оставляю. Спи.
— Это ваш спальник! Возьмите! — засуетился он. — Простите, что я так бесцеремонно брал ваши вещи… Но я же не знал! Валкария показала мне вход… Пожалуйста, не уходите! Вас убьют!..
Я выбрался из логова, на счастье дождя не было, но тучи на небе и темень — глаз коли. Кавторанг полез за мной и, судя по шороху, тащил за собой спальник.
— Скоро зима, — я отдал ему завёрнутый в тряпку нож. — Иди к людям, к жилью, пока не поздно.
— Я не уйду! — отчего-то засмеялся он. — Я буду искать её и найду!
— Да ты здесь сдохнешь! Беги отсюда! Задницу в горсть и скачками, понял!
— Нет, я выживу! Я же мужчина!
Не знаю как, но я шёл в темноте, наугад, вслепую, без остановки и даже не споткнулся. Шёл, взбудораженный гневом и ненавистью, не думая ни о засадах и патрулях «каркадилов». И никак не хотел признаться себе, что уже давно сам хожу по горам и подсознательно ищу танцующую на камнях…
Всю ночь я брёл вниз по реке, отмахиваясь от навязчивого образа кавторанга, но он упорно стоял перед глазами. И одновременно было чувство, будто до сих пор смотрит мне в спину. Чтобы хоть как-то отвлечься, я стал думать, точнее, убеждать себя, что встреча с сумасшедшим — игра воображения или сновидение наяву, ибо спастись он не мог. Просто я мысленно пишу «Гору Солнца» и всё это придумал: вижу некий литературный образ, а не живого человека, слышу собственные мысли и говорю сам с собой — воображение разыгралось, только и всего…
Самоуспокоения хватало на минуту, не больше, и потом становилось ещё горше. Нет, это не мои фантазии. Спасённый Бородин существовал, настолько реальный, плотский, что придумать такое невозможно, и во сне не увидеть. Мне ещё никогда не снилось, чтоб человек дышал, кашлял, вытирал испарину со лба, говорил долго и связанно, выражая при этом целый букет чувств.
Да, он был, только следовало привыкнуть к его существованию, как привыкают к очкам — предмету, инородному для человека, несовместимому с его нежной, чувствительной и подвижной плотью, но который даёт возможность видеть мир во всём его многообразии и красках. Самым главным доказательством его земной человеческой сути было то, что кроме спасения, я не увидел ничего чудесного, ирреального, как и в явлении Гоя, когда мы с дедом лежали и умирали.
И он побывал в Мире Гоев! А иначе откуда бы он знал это имя — Валкария? И по пещерам он ходил! Мой дед когда-то соприкоснулся с этим миром и перестал искать золотой обоз. Старик с птицей, вытащивший его из проруби, принадлежал к гоям, легенда обретала плоть. Таким же образом танцующая на камнях спасла кавторанга Бородина, только с него взяла не словом — разумом. Безумие обменяла на жизнь или наоборот…