– Нехорошая у тебя работа.
– Другой не знаю…
– Да, я тебе фрукты принесла, – спохватилась Вика. – Авокадо, манго, личи, кумкват. Вкусно и полезно.
– Полезно – это когда полезло. А если не лезет, то какая польза?.. Знаешь, мне больше апельсины по душе. Обычные русские апельсины.
– Апельсины в России не растут.
– Но бывают русскими. Если любимая девушка их приносит.
– Но у меня нет апельсинов…
– А ты и не любимая девушка, – спокойно, как о чем-то обыденном, сказал он.
Вика заметно стушевалась, обиженно выпятила нижнюю губу.
– Да я и не претендую.
– У тебя есть муж, на него и претендуй… Или муж объелся… э-э, манго?
– Не дождешься.
– И никогда не ждал… Зачем пришла?
– Поговорить с тобой хочу. На счет твоей службы.
– Разве моя служба в твоей компетенции?
– Нет, но в твоей компетенции посодействовать мне. А если точней, моему мужу… Вообще-то, я сегодня разговаривала с Лыпаревым.
– Где?
– Хотелось бы в его кабинете, но в изолятор меня не впустили. Я же больше не работаю в прокуратуре…
– И о чем ты с ним говорила?
– О проблеме личного характера. О проблеме моего мужа. А если еще точней, его друга детства…
– Его друг детства сидит у нас, – догадался Андрей.
– У вас.
– А я-то, глупый, думал, что она соскучилась, – не всерьез, а в шутку изобразил огорчение Сизов.
Зато Вика была далека от иронии.
– Может быть, и соскучилась тоже, – с грустным кокетством сказала она.
– А я нет. Мне скучать не дают.
– Ты сейчас с этой?.. – дрогнувшим голосом спросила она. – Ну с той, с которой в ресторане был…
– Я тебе уже, кажется, говорил, что она – не эта. Олеся ее зовут.
– Ты с ней?
– Тебе не все равно?
– Все равно… Я с тобой по делу хочу поговорить, – постаравшись сосредоточиться на своей проблеме, более четким и твердо поставленным голосом заговорила Вика. – У вас в изоляторе сидит некий Карцев Георгий Степанович.
– Знаю такого, – кивнул Сизов. – Лично с ним беседовал.
– О чем?
– Служебная тайна.
– Понимаю… Так вот, ему грозит опасность…
– Знаю, он должен уголовникам девятьсот тысяч.
– Да. Максим – человек не бедный, он одолжит его жене и эту сумму. Но сама по себе ситуация очень неприятная…
– Ты говорила с Лыпаревым.
– Говорила.
– Разве он не прояснил эту самую неприятную ситуацию?
– Не совсем. Ему не до того было: расстроен был очень. Там у вас в тюрьме чэпэ случилось. Человек умер.
– Когда? – озадаченно нахмурился Андрей.
– Ночью. Этой ночью… Саша с обеда возвращался, я его подкараулила. Он торопился очень, говорил, что ему некогда. Но после того как я ему про Карцева сказала, он выкроил для меня минутку времени. Сказал, что сегодня ночью погиб тот самый заключенный, которому Георгий был должен. Михалев его фамилия. Сказал, что Карцев ничего ему больше не должен…
– Михалев?! Погиб? – всколыхнулся Сизов. – Сегодня ночью? Лыпарев сказал?
– Да.
– Как он погиб, не говорил?
– Нет, не говорил. Сказал, что умер, и все.
– Если умер, значит, собственной смертью. Ладно, разберемся… Ты говорила, что Лыпарев мало прояснил ситуацию. Но ведь он же сказал, что Карцев ему ничего не должен…
– Да, но я немного разбираюсь в тонкостях уголовной среды. Или вернее сказать, в ее грубостях. Михалев умер, но может объявиться его преемник…
– Не объявится.
– Ты мне это обещаешь?
– Обещаю?! Я ничего не собирался тебе обещать. А насчет преемника, так твой Карцев с Михалевым рассчитался сполна. Михалев лично мне признался, что обвел жену Карцева вокруг пальца. Это его люди взяли у него деньги… Разговоры в моем кабинете записываются на диктофон, а обнародовать факт признания совсем несложно… Значит, Карцев – друг твоего мужа? – в глубоком раздумье спросил Андрей.
– Это плохо? – настороженно посмотрела на него Вика.
– Для кого это может быть плохо?
– Для него.
– Будь он другом хоть самого дьявола, мне все равно.
– Ты можешь помочь Георгию?
– Чем я ему могу помочь?
– Ну, камеру хорошую, свидания с женой почаще. В общем, особый режим.
– Особый режим у него будет, когда он на остров Огненный попадет. По приговору суда. На пожизненное.
– Ну, до этого дело не дойдет…
– Дойдет не дойдет – это уже не мое дело. Есть суд, есть прокуратура, есть защита – пусть они с его делом разбираются. А мое дело – содержать Карцева под стражей…
– И за его целостью-сохранностью следить.
– Ну, по большому счету, и это тоже, – мрачно усмехнулся Андрей. – Извини, целость его не уберег…
– Я тебя не поняла.
– А тебе и понимать, не обязательно.
– Ты что-то не договариваешь.
– Не могу я Карцеву камеру хорошую подыскать. Одиночка ему не положена.
– Почему одиночка? Есть же камеры для ВИП-персон. По два-три человека в помещении.
– Есть камеры для вич-персон, это я точно знаю. Может, и для випов есть, но ты не по адресу обратилась. Тебе к Бугримову надо…
– Бугримов деньги возьмет?
– Не знаю.
Андрей попытался уклониться от скользкой темы, но Вика не отпускала его.
– Зато я знаю. А хорошую камеру и ты можешь ему устроить. Лучше мы тебе заплатим, чем ему…
– Ты же знаешь, я в такие игры не играю, – раздраженно поморщился Андрей.
– Ты все такой же? – едко усмехнулась Вика.
– Каким был, таким и остался…
– Насколько я понимаю, у тебя на содержании роскошная красотка, – с еще большей язвительностью скривила она губы.
– Не твое дело, – огрызнулся Сизов.
– Я думаю, она бы не отказалась от щедрого подарка. Дорогой перстень с изумрудом, например…
– Перстень с изумрудом не может быть дешевым… Не переживай, Олеся будет любить меня и без таких подарков.
– Это она тебе так говорит? – продолжала колоть Андрея Вика.
– И она говорит, и я сам знаю.