– А я про своего деда ничего не знаю, – обескураженно покачал головой я.
– У отца мог бы спросить. Или у матери.
У отца я спросить ничего не мог. Не было у меня отца. Мама говорила, что он летчиком был и разбился еще до того, как я родился. Но в эту сказку про летчика я давно не верю. Хотя виду не подаю. А зачем расстраивать мать? Она и без того несчастная женщина. Только делает вид, что у нее все хорошо, все замечательно. Но я-то знаю, как она по ночам плачет.
– Спрошу, – буркнул я.
И тут же, чтобы сменить тему, спросил:
– Что ты там про флигели говорила?
– Ну, в одном восемь комнат, в другом, кажется, одиннадцать. Только там окна заколочены, я видела. И галереи разрушены.
– А может, сходим? – предложил Макар. – Сейчас у нас дел по горло, а к ночи освободимся. И сходим. Ну, сколько там комнат, посчитаем.
– Ночью?! – поежилась Люся.
Макар же только того и ждал. Подсел к ней на кровать как ни в чем не бывало, обнял ее за плечи, привлек к себе. Понял, пройдоха, что девчонка нуждается в надежной мужской поддержке, вот и подсуетился. А она и не возражает. Сама к нему не жмется, но и его не отгоняет.
– Ночью страшно, – покачала головой Женя. – Не знаю, как в северном, а в южном с привидением можно повстречаться.
Она сказала об этом как о чем-то само собой разумеющемся. Ни капли суеверного ужаса в глазах. И никакого намека на то, что она тоже нуждается в крепком мужском плече. Увы, у меня пока что не было повода ее обнять и прижать к себе. А я бы не отказался.
– Да ладно тебе! – Зато Макар намертво прикипел к Люсе, та и рада.
– Ну, мне отец говорил. Ходили слухи.
– Что за слухи?
– То ли в семнадцатом году, то ли в восемнадцатом резня здесь была. Поместные крестьяне восстали против своих хозяев. Старый граф тогда на фронте был, точно не скажу – то ли против немцев, то ли против большевиков.
– Но уж точно не против белых, – усмехнулся Макар.
Я ничего ему не сказал. Но так на него глянул, что он сам приложил палец к своим губам.
– Так вот, старого графа не было, зато был молодой. Михаил, Михаил. Э-э, если отца звали Юрием... э-э, отчество не помню. А сын, значит, Михаил Юрьевич. В общем, его убили вместе со всей семьей. Погибла и жена старшего сына, который также был на фронте.
– И сколько у него сыновей было?
– Да вроде бы трое. Один совсем маленький, даже не скажу, сколько лет. А звали его... звали его Всеволод. Да, кажется, так. Так вот, Всеволоду Юрьевичу повезло. Он успел скрыться вместе с матерью. Она же увезла, а может быть, где-то спрятала и фамильные драгоценности. Есть сведения, что они эмигрировали, кажется, во Францию. А взрослого сына графа, внуков и невесток закололи вилами. В том самом южном флигеле. Они забаррикадировались там, но взбесившиеся грабители все равно их достали.
Кстати сказать, меня самого зовут Всеволодом. Но я не стал заострять на этом внимание и скромно промолчал. Зато Люська открыла рот:
– Грабители? Ты же говорила, что крестьяне, – напомнила она.
– А по-твоему, крестьяне не могли быть грабителями?
– Грабители – это одно, а классовая ненависть – совсем другое!
– Если бы. Им графские богатства нужны были.
– И откуда ты все знаешь? – съязвила Люся.
– От верблюда, – надулась Женя.
Я подавленно молчал. А что, если я в самом деле имею какое-то отношение к графской семье? Что, если это моего деда убили в южном флигеле? И вообще, все, о чем рассказывала Женя, казалось мне безумно интересным. Графское поместье, дворец-усадьба, Гражданская война, взбесившиеся крестьяне. А еще фамильные драгоценности – золото, брильянты, рубины, жемчуг.
2
Ночь, за окном светит луна. Но уж лучше кромешная темнота, чем это. Луна сама по себе наводит страх и тоску. А еще эта страшная быль о заколотых вилами людях.
Это все Макар. Это он потащил нас в южный флигель. Ночью, под впечатлением страшного рассказа. И делал он это нарочно. Как еще объяснить то, что этот жук подготовился ко всему заранее. Взломал заколоченную досками дверь во флигель, отыскал самую лучшую комнату – единственную, где в окнах сохранились стекла. Тайком пронес сюда два лежака. А потом уже повел нас, легко сбив с двери самим же на сопли посаженные доски.
И вот мы в этой комнате. Макар с Люськой жмутся друг к другу на одном лежаке, мы же с Женей на другом – но не жмемся, даже за руки не держимся. Вроде бы я не робкого десятка, но смелости мне в общении с ней не хватает явно. Даже не пытаюсь приставать к ней, как будто точно знаю, что из этого ничего не выйдет. А я не хотел, чтобы она мне отказывала. Поэтому и не домогался. Не лезь в воду, если боишься утонуть.
– Жень, а почему ты думаешь, что здесь водятся привидения? – спросил Макар.
– Детские сказки, – улыбнулась она. – Неужели ты не понял?
– А если не сказки? Если взаправду? – покрепче прижимаясь к Макару, спросила Люська.
Она и в самом деле была напугана. Но это состояние скорее нравилось ей, чем наоборот. Страх приятно щекочет нервы, а рука Макара тем временем щекочет внешний выступ бедра. А там, глядишь, до внутренней части доберется.
– Мы в позапрошлом году в студенческом лагере были, – сказал Макар. – Озеро, волейбол, все такое. В домиках жили, да, Сева?
– Жили, – кивнул я.
– Страхи всякие на ночь рассказывали. Ну, ведьмы там всякие, русалки. И что?
– Что? – повелась на затянувшуюся паузу Люська.
– Была русалка. Колька Шмаков погулять на озеро вышел ночью, смотрит, девчонка на пляже лежит. Ну, лежаки, на которых загорают. Точно такие лежаки, на которых мы сейчас сидим. Ага, так вот, смотрит, девчонка в чем мать родила. А красивая. Ну, слово за слово. В общем, в самый разгар она вдруг в покойницу превращается и давай разлагаться.
– Да ну! – в ужасе воскликнула Люська и вцепилась в Макара так, как будто он был оберегом от нечистой силы.
Хотел бы я, чтобы и Женя ко мне так же крепко прижалась. Но...
– Врет он все, ваш Колька, – саркастически усмехнулась она.
– Да ладно, врет. А помнишь, мы у Мишки в гостях были, ну, прошлой весной? – обращаясь ко мне, спросил Макар. – Отец у него в загранку ходит, видеомагнитофон привез. А там еще фильм ужасов, на английском, правда. Но все равно до жути страшно. Так вот, Ирку Оськину вампир в подъезде поймал. Она домой возвращалась, а тут это. Клыки – во! Глазищи – во! Как вцепился ей в горло. Ирка потом в больнице долго лежала.
– Кошмар! – вне себя от страха пробормотала Люська.
А Макар продолжал заливать.
– Ирка обещала к нам подъехать. Ну, посмотреть, как мы живем. А знаешь, зачем?