– Субботник надо бы организовать, – сказал я.
Но Женя даже ухом не повела. Хоть и медленно, но уверенно она шла по направлению к парадному входу дворца. К себе в комнату возвращается. Чтобы меня не видеть.
– Субботник, говорю, организовать надо, – повторил я. – Мусора во дворе много, убраться бы.
На этот раз я добился своего.
– И привидения разогнать! – злой насмешкой ответила она.
Не самая лучшая реакция на мое предложение, но уж лучше что-то, чем ничего.
– Да ладно тебе! Сама привидения выдумала! Никто вас туда силой не тащил!
Женя остановилась и порывисто повернулась ко мне:
– Интересно было, потому и пошли! А вы цирк там устроили!
– А ты уверена, что это был цирк? – с осторожной насмешкой на губах спросил я. – Может, в самом деле привидения, а?
– Ну да, конечно! – Женя готова была поднять меня на смех.
Но это был бы истерический смех. Она догадывалась, что стала жертвой розыгрыша. Но в то же время и сомневалась. А вдруг привидение было настоящим?
– А давай вернемся? – предложил я.
– Зачем?
Я видел, что сомнения одолевают ее. И не верит она в привидения, а все равно возвращаться страшно.
– Ну, там же твоя подруга осталась. А чем они там с Макаром занимаются, а?
– Чем, чем. Это их личное дело.
– Ей страшно, а Макар пользуется ею, – подзуживая, продолжал я.
– Ну да! Она мне говорила, что сама хочет с Макаром, – начала было она, но запнулась и замолчала.
Впрочем, и без того было ясно, что она хотела сказать. Люська сама была не прочь опрокинуться вместе с Макаром.
– Что, не надо им мешать? – спросил я.
– Не надо, – кивнула Женя и отвела в сторону глаза.
– Тогда зачем этот марш протеста? Ничего же страшного не произошло! Ну, любит мальчик девочку...
– А если б ты воспользовался моим страхом?
– Но тебе же не было страшно.
– Было!
– А я, дурак, не воспользовался.
– Был бы дураком. Если бы я этого хотела, – усмехнулась она.
– Но ты не хотела. А если б хотела, то никогда бы об этом не сказала.
– Ты страшный пошляк!
– Страшный пошляк? Или страшный сам по себе?
Я вдруг понял, что мы уже не стоим на месте. Мы шли по направлению к лодочной пристани, но не через парадную лестницу, а по дорожке из старинной, но изрядно попорченной плитки.
– Сам знаешь, что не страшный, – опуская голову, смущенно сказала она. И пасмурно добавила: – Но я тебя боюсь.
– Почему?
– Потому что я не из тех, в кого влюбляются такие парни, как ты.
– Какие такие?
– Ты хочешь, чтобы я исполнила дифирамбы в твою честь? Обойдешься! И вообще, мне уже пора.
– Куда, в озеро?
– При чем здесь озеро? Домой. То есть в общежитие.
– Да, но ведешь-то ты меня к озеру.
Женя остановилась. Как будто только что заметила, куда ведут ее ноги.
– Это ты меня ведешь, – сказала она и вымученно улыбнулась. – Утопить хочешь?
– Я что, похож на злодея?
– Нет, ты похож на Дон-Жуана. Такой же... Э-э... Ветреный.
– А еще какой?
– Какой надо!
– Кому надо? – не унимался я.
В результате чего Женя окончательно смутилась и замолчала. Но назад к дому не повернула. Мы вместе вышли на полуразрушенную пристань. Обломки каменных блоков, торчащие наружу железные прутья арматуры, снесенная наполовину башня. Одним словом, печальное зрелище. И опасное. Казалось, что в любое время под ногами может обвалиться каменная плита, а то и рухнуть на голову вторая, пока что еще целая башня-маяк.
Похоже, я был не одинок в своих прогнозах о грозящей нам опасности. Я протянул Жене свою руку, а она в тот же момент подала мне свою. Мы взялись за руки, как будто это могло отвадить от нас беду. А может, она думала вовсе не об опасности. Да и я, признаться, думал о ней мало. Гораздо больше меня занимала мысль о самой Жене. Из головы не выходила брошенная ею фраза: «Я не из тех, в кого влюбляются такие парни, как ты». Что это, низкая самооценка или преувеличение моих достоинств? Конечно, я имел представление о собственной внешности. И знал, что нравлюсь девчонкам. Но почему я не могу влюбиться в Женю? Могу. Еще как могу!
– А у тебя что, правда есть парень? – стараясь скрыть наползающую досаду, спросил я. – Или это ты мне назло сказала?
– Назло, – кивнула она.
– Значит, нет никого, – облегченно вздохнул я.
– Назло. Правду назло сказала. Есть у меня парень. Он сейчас в армии. Его корабль в дальнем плавании. В каких морях, не знаю. Военная тайна.
– Так армия или флот?
– А что, есть разница?
– Ну вот, а говоришь, что парень служит. Нет у тебя никакого парня. И не служит у тебя никто. Есть разница между армией и флотом. В армии два года служат, а на флоте – три.
– Все правильно, Иван три года служить будет. Год почти прослужил, еще два осталось. А сколько в армии служат, я не знала. А тебе не нравится, что у меня парень есть? – дрогнувшим голосом спросила она.
– Ну, есть и есть, – разочарованно пожал я плечами. – Но два года ждать, это же очень долго.
– Если любишь, то недолго.
– А ты его любишь?
– Люблю, – чересчур уж поспешно ответила она.
– Тяжело тебе будет. Девчонка ты красивая, а вокруг столько парней.
– Не так уж и много.
– А тебе что, меня одного мало?
– Не знаю. Может, даже слишком много. А то, что я красивая, это ты зря, – нахмурилась Женя.
– Не любишь комплименты?
– Не люблю лести. А ты льстишь. И я знаю, зачем. Я для тебя всего лишь очередное увлечение. Поиграешься и бросишь. Ладно, не будем об этом.
– А если это не игра? Если это серьезно?
– Боюсь тебя разочаровать, но я не дурочка, которую можно легко обмануть. И вообще, у меня есть парень.
– Ты его не любишь, – уверенно сказал я. – И он тебе не пара.
– Не тебе об этом судить.
– Мне! Нравишься ты мне. По-настоящему нравишься.
– Видишь озеро? – усмехнулась Женя.
– Вижу. И что?
– Вот в него и забрасывай удочки. А от меня отстань. Все, мне пора. Не провожай.
Женя ушла, но я даже не обернулся. Как стоял лицом к озеру, так и остался стоять. Не стал я удерживать ее. И вовсе не потому, что не хотел ее останавливать. Просто в моем положении не стоило этого делать. А то еще решит, что не я прав, а она. Ведь правота за мной. Ничего такого я не сказал, за что меня можно было так подло бросить одного на пристани. Сейчас Женя это осознает, осадит себя и вернется, чтобы сдаться мне на милость. А я уж тогда ее приласкаю и обогрею.