Я поднялся из-за столика – Игорек увидел меня, заслонил собой Майю, более того – остановил ее движением руки, а сам направился ко мне. Чем ближе подходил, тем злорадней становилась его ухмылка. Он откровенно радовался, глядя на мое увечное лицо. У меня возникло ощущение, как будто раньше он не знал, что война обезобразила меня. Странно, ведь он общается с Ириной Викторовной, а она должна была ему рассказать, насколько я уродлив. И Майя должна быть в курсе.
Игорек не рискнул подходить ко мне вплотную, остановился в двух-трех шагах. Мерзкие глазки, гнусная ухмылка. И совести ни на грамм.
– Ну и рожа у тебя.
С каким удовольствием он бы плюнул сейчас мне в лицо. А я с каким удовольствием размазал бы его по асфальту.
– Храбрый ты малый, – мрачно усмехнулся я. – Видать, бегаешь хорошо.
– У меня все хорошо, – ухмыльнулся он.
И кивком головы показал на двух здоровенных парней, стоящих у входа в ресторан.
– Мой кабак. Мои люди. Скажу «фас», порвут на части. Вернее, дорвут. Да, рожа у тебя еще та.
Игорек явно нарывался на грубость. Но пока что я умудрялся сдерживать себя.
– Майя! Иди сюда! – позвал он жену. Пока еще мою жену.
Он понял, что с таким лицом я для него уже не соперник. И даже не побоялся оставить нас с Майей наедине.
– У вас всего пять минут, – сказал он и скрылся в дверях ресторана.
И его амбалы убрались вслед за ним.
– Пять минут. Как в тюрьме, – заметил я.
Майя никак не отреагировала на мои слова. Она во все глаза смотрела на меня. В глазах изумление, боль и жалость. Но нет отвращения и брезгливости.
– Что у тебя с лицом? – наконец спросила она.
Жалость в голосе и волнение.
– Твой муж называет это рожей, – совсем не весело улыбнулся я.
– Мой муж?!
– Ну да, Игорек.
– Разве он мой муж?
– Ну, пока что сожитель. В самое ближайшее время ты получишь развод. Кстати, ты давно должна была поднять этот вопрос. Почему резину тянешь?
Майя не ответила. Казалось, она даже не услышала обращенный к ней вопрос. Она думала о чем-то своем.
– Ты так и не ответил, что у тебя с лицом, – сказала она.
– А ты не знаешь. Маман твоя ничего не говорила?
– Нет.
– Я же писал тебе, что в госпитале лежал.
– Ты писал, что у тебя желтуха.
– А мне морду на флаги порвало! – начал заводиться я.
Вспомнились мои не такие уж и давние страдания. Страшное ранение, разбитая жизнь, забвение на дне бутылки. Не должна была Майя меня бросать. Не должна была. Хотя и не должен был я ее осуждать. Ведь она бросила меня, потому что я ей изменил. Да, не должен был я ее осуждать. Но осуждал.
– Не надо так говорить, – умоляюще посмотрела на меня Майя. – Какая же у тебя морда? Морда у Игоря, если он такое говорит.
– Ух ты! Почему же ты с ним тогда живешь?
– Ты же знаешь, почему. Ты был с Женей.
– Это всего лишь предлог. Ты знала, что меня ранило.
– Ты писал, что у тебя гепатит.
– А ты могла написать моему врачу. Ну да ладно, живешь с Игорьком, живи. Растишь его сына, расти дальше. А мне развод нужен!
– Не нужен тебе развод, – мотнула головой Майя.
– Почему это?
– Я этого не хочу. Потому и тянула резину. Я люблю тебя, очень люблю. И если бы я знала, что у тебя с лицом, я бы простила тебе все. Но я не знала.
– И мама не сказала?
– Нет.
Я вспомнил наш разговор с Ириной Викторовной. Она сказала, что не станет рассказывать Майе о моем ранении. А я ее еще тогда поддержал. Да, пусть Майя будет помнить меня молодым и красивым.
– Что-то я тебя не пойму, – пытаясь собраться с мыслями, сказал я. – Ты не хочешь разводиться со мной?
– Нет.
– И тебе все равно, что я калека?
– Ты не калека. Твои шрамы меня нисколько не пугают.
– У меня нет глаза.
– Ну и что?
– И ты могла бы меня простить за измену?
– Уже простила.
– Уже простила, но живешь с Игорьком. Ах да, у вас же ничего не было.
– Ты тоже должен меня простить.
Я смотрел в ее глаза, полные слез, и понимал, что она действительно меня любит. Но ведь сколько раз я это понимал, и каждый раз после этого Майя меня бросала ради своего Игорька.
– Ладно, я тебя прощу. А что дальше?
– Я вернусь к тебе.
– И где мы будем жить? У меня нет трехкомнатной квартиры, у меня нет импортной машины. И ресторана у меня тоже нет.
– Мне совсем не нужна трехкомнатная квартира. Мне больше нравилось в нашей общаге.
– Нет больше общаги. Я уволен. По состоянию здоровья.
– Мы обязательно что-нибудь придумаем.
– А Юрка? Он же не мой сын. Или скажешь, что мой?
– Не скажу. Потому что не знаю. Так получилось, что я не знаю, чей он сын.
– А знаешь, почему так получилось? Потому что ты шлюха! Была шлюхой и осталась ею!
– Сева, ты не можешь так говорить! – жалко возмутилась Майя.
– Не могу, а говорю. Из-за тебя я потерял Женю. Ты разрушила мою жизнь. А теперь ты просишься обратно. Думаешь, я не знаю, почему?
– Потому что я тебя люблю.
– Потому что у тебя нюх на сладкую жизнь! Ты не могла этого знать, но ты догадалась, что у меня много денег. Мне сделают пластическую операцию, у меня будет свой крупный кооператив.
Я понял, что меня круто занесло не в ту сторону. И заглох, ошеломленный собственным безрассудством.
– Я не знала, что у тебя много денег, – оторопело смотрела на меня Майя. – Для меня это вовсе не важно. Мне важно, что ты нуждаешься во мне.
– Нуждался. Но больше не нуждаюсь. Уж кто когда и любил меня по-настоящему, так это Женя. А я ее бросил, из-за тебя. Но теперь мы снова вместе. Мне нужен развод, чтобы я смог жениться на ней.
– Вот оно в чем дело, – бледнея, словно на последнем издыхании, протянула Майя.
– Как бы нам решить этот вопрос поскорей?
– Поскорей вряд ли удастся, – покачала она головой. – Юрка записан на твою фамилию. Нас могут развести только через суд. Если ты хочешь, чтобы Игорь его усыновил... Ты этого хочешь? – пристально, с обидой посмотрела на меня Майя.
– Не хочу. Но если надо...
– Все равно это долгий процесс. Так что поскорей не получится.