– Чхать я на тебя хотел!.. Дерьмо ты… И завтра же вся тюрьма узнает, как ты облажался… Дерьмо! Куча дерьма!!!
Станислав не стал поворачиваться к вору спиной, задом отошел к двери, стукнул по ней ногой.
– Открой, гнида! А то всех здесь порешу!
Дверь в этом камере не блокировалась тормозом-фиксатором, поэтому, когда она приоткрылась, Казимиров смог распахнуть ее настежь. Надзиратель попытался ее удержать, но он дернул на себя с такой силой, что бедняга влетел в камеру вместе с ней.
– И ты дерьмо… – презрительно скривился Станислав, глядя, как служивый пытается вернуть нарушенное равновесие.
Конвоировавший его прапорщик стоял неподалеку. И смотрел на Станислава с открытым ртом – как будто восставшего из мертвых узрел.
– Веди назад, шкура продажная! – начальственным тоном потребовал от него Казимиров.
Он понимал, что прапорщик незаконно отконвоировал его в камеру к ворам, поэтому совершенно не боялся его. И самого Чиркача не боялся. Завтра же он будет на свободе, и все, что с ним здесь случилось, будет казаться ему кошмарным сном под радужно-горьким дымком романтики…
* * *
На службу Андрей прибыл с мыслью о том, как предотвратить встречу Казимирова с Чиркачом. И с надеждой, что ситуация разрешится само собой. Если Герберт признал свою вину, то сегодня же Станислава Севастьяновича могут выпустить на свободу, и там уже тюремные воры его не достанут.
Для начала он зашел к начальнику.
– А, Сизов, ну, проходи, садись!
Казалось, что, с одной стороны, Каракулев обрадовался подчиненному, но с другой – в глазах упрек и досада, обращенные к нему же. Значит, что-то здесь не так.
– А я тебя уже искать собрался… С чем пришел, говори.
– Информацию получил. Чиркач снова свои порядки устанавливает.
– На то он и Чиркач… Что там на этот раз?
– На сегодня у него назначен разбор полетов с заключенным Казимировым…
Каракулев снисходительно усмехнулся.
– Устарела твоя информация. Чиркач с ним уже разобрался, этой ночью…
Андрею стало не по себе.
– Но мне сказали, что сегодня ночью будет…
– Уже было.
– И что? – затаив дыхание, спросил он.
– А ничего… Ничего хорошего… У нас один труп, Андрюша.
– И я ничего не знаю.
– Уже знаешь…
– Как же так? Казимирова уже сегодня освободить могли. На своих двоих ушел бы, а так вперед ногами…
– Да нет, с Казимировым-то как раз все в порядке. Он убил.
– Кого?
– Косого.
Жулик по кличке Косой был первым авторитетом в тюрьме после Чиркача. И если Казимиров его убил, то сам он тоже приговорен к смерти. Такое не прощается.
– Двух амбалов помял. А Косого придушил… Медведь…
– Теперь ему срок за убийство светит, – вслух подумал Андрей.
Не видать Казимирову свободы. Убийство жены с него спишут, но взамен повесят другую смерть. Останется он в тюрьме, пока не прикончат его воры. На всякого медведя найдется свой охотник с рогатиной…
– Не знаю, – пожал плечами начальник оперчасти. – Дело-то скользкое. Если дело возбуждать, то придется объяснять, как Казимиров к Чиркачу в камеру попал, да еще посреди ночи. Тут не только Казимирову, тут и нам всем достанется… Бугримов очень недоволен… И я тоже…
Он пристально и рассерженно посмотрел на Андрея.
– Информация, говоришь, была?
– Да.
– Когда ты ее получил?
– Вчера вечером.
– Почему до меня не довел? Почему меры не принял?
– Мне сказали, что на сегодня назначено, думал, что время еще есть…
– Да? А мне кажется, ты к этой своей спешил! К Римме! Видел я, как ты с ней вчера уходил.
– Да нет, она здесь ни при чем.
– При чем! Все здесь при чем! Казимиров твоей поддержкой пользовался, потому и вел себя вызывающе. С блатными не ладил, в камере сам себя смотрящим назначил… Это беспорядок, Сизов. Беспорядок!..
– Ну, в эту камеру он бы и без меня попал. Деньги у него водятся, а такие у нас на особом счету…
Андрей нарочно выделил концовку фразы. Начальник тюрьмы Бугримов сам райскую камеру для состоятельных заключенных организовал, и нечего с больной головы на здоровую перекладывать. В отличие от некоторых Андрей денег с заключенных не брал. А Бугримов бы взял, подойди к нему родственники Казимирова. Не будь Андрея, они бы обязательно вышли на более высокое, чем он, начальство…
– Ты это прекрати, – поморщился Каракулев. – Ты Казимирову санаторий устроил, ты и отвечать будешь…
– Перед кем и за что?
– Перед начальником тюрьмы. За мобильный телефон, который был обнаружен у Казимирова при обыске.
– Я здесь при чем?
– Он сказал, что телефон передал ему ты.
– И вы ему поверили? – чувствуя, как холодеют кончики пальцев, спросил Андрей.
– Разумеется. Он же находился под твоим чутким контролем… Ну, чего молчишь?
Андрей разочарованно думал о Казимирове. Неблагодарной свиньей оказался мужик… Впрочем, он сам должен был понимать, что рано или поздно сотовый телефон будет обнаружен. И глупо было рассчитывать на то, что Казимиров станет держать язык за зубами.
– Виноват, потому и молчу, – уныло вздохнул он.
– Если виноват, исправляйся… Все, свободен.
Каракулев показал ему на дверь.
Андрей выходил из его кабинета, ощущая себя псом, которому дали пинка под зад. И если бы на этом все закончилось. Наверняка назначат расследование, последуют оргвыводы, а возможно, даже предупреждение о не полном служебном соответствии.
* * *
Он просматривал дела заключенных, когда в кабинет вошел Каракулев.
– Чего такой мрачный? – благодушно спросил он.
– А чему радоваться?
– Взбучку получил? Так девиз у нас такой, нас дерут, а мы крепчаем… Нормально все. Косого на несчастный случай списали. А Казимирова, скорее всего, отпустят. Сын его в убийстве матери признался, его жены, значит. Не виновен он…
– Я в курсе.
– Все-то ты знаешь, только почему-то все мимо тебя проходит.
– Вчера узнал. От Риммы. Она сказала, что Герберта совесть замучила. Сказала, что он сдаваться пошел…
– А она вообще знала, кто жену Казимирова убил?
– Знала. Но мне не говорила…
– И Казимиров, само собой, все знал. Но сел вместо сына…
– Потому что сын – калека. Церебральный паралич. Он боялся, что Герберт в тюрьме не выживет, потому и взял все на себя…