Ольга усадила труп в кресло, достала носовой платок, стерла с пистолета свои пальчики, вложила его в руку покойного. Она собиралась инсценировать самоубийство. Мало ли какие могут быть у бандита причины для этого.

И тут в номер вошел телохранитель Бурлака. Он потерял дар речи, увидев своего мертвого шефа. Но замешательство его длилось не больше секунды. Рука бандита потянулась под куртку. Однако момент был упущен. Ольга выстрелила первой, с руки покойного. Пуля продырявила телохранителю череп.

И тут же грянул новый выстрел. Уже не приглушенный. Пуля пробила покойному Бурлаку висок. Ну все, дело сделано, пора уходить.

Ольга прекрасно отдавала себе отчет в содеянном. Она убила крупного питерского авторитета. Ее будут искать. Нет, не милиция – хотя и это не исключено. Ее будут искать бандиты. Вряд ли они примут версию самоубийства. Рано или поздно ее вычислят. И тогда никто не сможет помочь ей. Против целой «бригады» она бессильна. Два дня она подбиралась к этому уроду. Но ее не пускали в «Малахит». За проститутку принимали. А здесь свой контингент. Чужих сюда не пускают. Что ж, проститутка так проститутка. Ею она и прикинулась, когда к ней подошел юркий паренек, которого она видела рядом с Бурлаком. Как будто чувствовала, что бандит ею заинтересуется. И заинтересовался ведь – на свою погибель.

Нога у мамы распухла. Рана загноилась, кожа вокруг посинела. Ее отправили в больницу. Ольга тем временем готовилась к переезду в Подмосковье, к бабушке, маминой маме. Она заметала за собой следы. И прежде всего с разрешения начальника строевой части просмотрела личное дело отца. Нигде не был указан адрес, по которому живет его теща. Значит, и в других двух экземплярах дела, которые хранятся выше, ничего нет. И в других документах нет адреса Анны Игнатьевны. Так что бандиты не докопаются. Если, конечно, начнут копаться.

Она продала по дешевке мебель, собрала вещи, всего два чемодана. Отнесла их в камеру хранения на вокзал. Купила билеты на завтрашний поезд. И отправилась в больницу. Всеми правдами и неправдами добилась перевода матери в другую больницу. В какую именно, она соврала.

И вот они трясутся в поезде.

– Ольга, куда мы? – Мама сначала не могла понять, почему они уезжают.

– К твоей маме.

– А как же Санкт-Петербург?

– Там много бандитов, – туманно намекнула Ольга.

Как ни странно, мама все поняла. И больше уже ни о чем не спрашивала.

Бабушка встретила их приветливо. Только все плакала, сокрушаясь о разбитой судьбе дочери. В тот же день маму положили в больницу.

А через день Ольга выслушала приговор.

– У вашей мамы гангрена, придется отнимать ногу, – грустно вздохнул врач.

– И ничего нельзя сделать?

– Увы, ничего.

Вечером того же дня маму прооперировали.

Еще недавно красивая, цветущая женщина теперь превратилась чуть ли не в старуху. И все по вине бандитов. Ольга нисколько не мучилась угрызениями совести, когда думала о Бурлаке.

Бабушка жила одна и бедно. Двухкомнатная «хрущевка» в маленьком подмосковном городишке, ветхая мебель, мизерная пенсия, которую съедала инфляция. Мама – инвалид. Ей нужны лекарства, причем дорогие. Словом, Ольге пришлось задуматься о работе.

Глава четвертая

До Санкт-Петербурга добирались пять суток. Ехали только ночью. Днями скрывались в придорожных лесках. Как партизаны фашистов, так они боялись ментов и гаишников. Не дай бог, ненароком кто-нибудь да остановит, документы проверит. А они уже во всесоюзном розыске. Тогда все, приплыли.

Но все обошлось. До Питера добрались без приключений. А вот и знакомые ворота контрольно-пропускного пункта их части.

Только Толик остановился, как из серого строения вышел дневальный в теплой камуфляжной куртке, на поясе штык-нож.

– Да это ж Лимон, – узнал своего старого приятеля Максим.

И месяца не прошло, как он уволился. И вот он снова здесь, как и обещал.

Он вышел из машины.

– О! Макс! – обрадовался Лимон. – А то прапор тут задолбал, смотри, бля, кто к нам подъезжает.

– Чего?

– Да Желудева убили. Бандиты.

– Желудева? Командира? – Максим оторопело уставился на Лимона.

– Ну да. Козел один собаку на его жену натравил. Ну, Желудь и собаку и козла этого наказал. А потом на киллера нарвался. Не буду утверждать, но так говорят. На прошлой неделе его похоронили.

– А где его дочь? – в тревоге спросил Максим.

– Ольга? Нету ее. Собрала вещи и куда-то уехала. Вместе с матерью.

– Куда?

– Никто не знает.

Все, приехали.

– Вообще никто?

– Слушай, кто там в машине, за рулем? – Лимон заговорил тише.

– Да это Бугай, он почти два года как дембельнулся. Здесь, в нашей части служил.

– Да? – протянул Лимон. – Тогда можно.

– Что можно?

– Я не утверждаю, но, похоже, Ольга козла, который Желудя приговорил, шлепнула.

– С чего ты взял?

– Какие-то типы ее ищут. Чистые бандиты. Морды во-о, глаза как у покойников. Вчера приходили. Да вон они и сегодня едут.

Кивком головы Лимон показал в сторону. На дороге перед оврагом, где когда-то Ольга отметелила двух алкашей, остановилась белая «Тойота». Из нее вышли два качка в кожаных куртках на меху. Точно, бандитские рожи.

– Вчера насчет Ольги пытали. Где она, мол, как ее найти. Только ничего они не узнали. Но вроде как им обещали помочь. Говорить не буду кто, а вдруг это за бабки. А там, где бабки, все круто завязано.

Насчет бабок Лимон стопроцентно прав. Значит, кто-то из части продался. Но кто?

– Да я и не спрашиваю, – равнодушно зевнул Максим. – Ладно, Лимон, мы поехали. У нас тут в Питере дела. Вечерком как-нибудь заскочим.

– Ну, бывай, – Лимон протянул руку.

Максим спровадил его и забрался в машину.

– Ну, че? – лениво спросил Толик.

– Командира убили, Желудева.

– В натуре?

– Ну не на картине же!

– Кто?

– Вроде как бандиты. За жену он заступился. Короче, скоро мы все узнаем. Видишь, два козла идут?

Двое в кожаных куртках уже подходили к контрольно-пропускному пункту.

– Ну?

– Ольгу мою ищут. А она в бега подалась. Скрывается от них. Надо их сделать.

– Да без проблем.

– Готовь стволы.