Это сейчас он понимал, что та же Вика внешне гораздо красивей, чем Лешка. И душа у Вики, если честно, светлей. Но вряд ли в его жизни будет женщина лучше, чем Лешка. Возможно, он будет любить ее всегда…
Но Лешки нет, она умерла. А жизнь продолжается. И очень хорошо, что в этой жизни у Кирилла появилась Вика. Плохо, если она вдруг бросит его… Но этого не должно случиться, ведь вчера он смог объясниться с ней, она все поняла, и сомнений в ней не осталось. Так что на посторонних красавиц засматриваться не стоит.
Подогреваемый мыслями о Вике, он пробежал мимо девушки в бейсболке, даже не глянув на нее.
– Алло, гараж! – услышал он вдруг знакомый голос.
Только тогда стало ясно, что за девушку он обогнал. Это была Инга, его одноклассница. Причем она узнала его первой.
– Топиться бежишь? – насмешливо спросила девушка.
– Почему топиться? – поравнявшись с ней, с интересом посмотрел на нее Кирилл.
Нравилась ему эта девчонка. Красивая, стильная, острая на язык. Но симпатии не переросли в романтическое чувство. Может быть, потому что у него есть Вика. Да и Лешка продолжает держать его чувства за бороду.
– Потому что бежишь быстро. Чем быстрей выдохнешься на воздухе, тем быстрей захлебнешься в воде. Закон Муму. Не слышал о таком?
Инга сохраняла довольно высокий темп бега, но дышала при этом ровно, голос не срывался, не дрожал. Чувствовалось, что к спорту девушка относится очень серьезно.
– Это собачка, которую утопили? По приказу барыни?
В свое время Кирилл терпеть не мог школу и учился так себе. А девятый класс так и вовсе пустил под откос. Окончил его в колонии для несовершеннолетних, так же как и десятый. Разумеется, в лагерной школе высоких требований к знаниям не предъявляли, но, может, потому в нем и появился интерес к учебе. Оба класса он закончил почти на «отлично». Там же, в зоне, он мог получить и аттестат о полном среднем образовании, но срок вышел, и он отправился домой.
Одиннадцатый класс он мог закончить уже на свободе, но не вышло. Закрутила его криминальная жизнь. Так закрутила, что еле выпутался… Но ничего, у него появилась возможность наверстать упущенное. И школа снова пришла в его жизнь…
– По приказу барыни? – удивилась Инга. – Кто тебе такое сказал?
– Ну, в книжках пишут, – замялся Кирилл.
– Вот именно, что в книжках. В разных книжках. А надо «Муму» прочитать, там нигде не сказано, что барыня велела Муму утопить. Просто у Герасима башню снесло…
– Так и написано, что башню снесло? – пошутил Кирилл.
– А вот почитай, и узнаешь… Или тебе это не интересно?
– Ты же не думаешь, что я бегу топиться?
– Ну, кто его знает… А может, ты за мной бегаешь? – с надеждой, как ему показалось, спросила Инга.
Странная она какая-то, подумал Кирилл. Грубит, язвит, но при этом тянется к нему. Он чувствовал, что нравится ей. И это, надо сказать, ему немного льстило. Девчонка она все-таки не из последних. И в классе – безоговорочный лидер… Да и вообще…
– А если бегаю? – лукаво сощурился он.
– Тогда зря стараешься. Во-первых, у меня парень есть. А во-вторых, мне уголовник ни к чему…
Кириллу вдруг стало не хватать воздуха. Ощущение было таким, будто его ударили под дых. В бараний рог он не скрутился, даже не согнулся, но пришлось остановиться.
Инга бежала, что-то говорила на ходу, а он стоял и невидяще смотрел ей вслед… Он, может, и уголовник, но этим совсем не обязательно тыкать ему в лицо.
Спохватившись, Инга остановилась, повернулась к нему. Но Кирилл не собирался продолжать разговор. Он показал девушке спину и быстрым, но неспешным с виду шагом пошел в обратном направлении. Инга догнала его, взяла за руку. Он хотел оттолкнуть ее, но со стороны это могло показаться взбрыком обиженного мальчика.
– Ты меня извини, ляпнула сдуру, – повинилась она.
– Ты руки от меня убери, – тихо сказал он.
Инга отдернула руки так, будто через них прошел электрический ток.
– Извини, – снова сказала она.
Он остановился, холодно посмотрел на нее.
– За что извини? За то, что ты меня боишься?
– Нет… – растерянно мотнула головой Инга. – Просто я не хотела тебя обидеть.
– За это не переживай, – он скривил губы в язвительной усмешке. – Меня очень трудно обидеть. Я же уголовник, обижаться – это не по понятиям…
– Ты не похож на уголовника, – с досадой на саму себя заверила она. – Честное слово…
– Мне все равно, на кого я похож. Главное, кто я есть сейчас. А прошлое осталось в прошлом. Хотя ты можешь думать по-другому. И это твое право…
* * *
Кирилл на коленях стоял перед матерью.
– Ты должна меня простить, – качнул он головой, уткнувшись лбом в ее руку.
– За что? – тихо и удивленно спросила она.
Слезы катились из ее глаз, капали на его бритую макушку. Он только что вернулся домой после долгих двух лет неволи.
– Я не должен был тебя бросать.
– Но ты же ни в чем не виноват…
– Да нет, мама, виноват. В том, что сел.
– Ты хотел спасти свою девушку. Ты ее спас.
– Разве я это тебе говорил?
Кирилл поднял голову, изумленно посмотрел на маму.
– Нет, Олеся сама мне это сказала.
– Олеся?! Лешка?.. Она что, приходила к тебе?
– Да, приходила. Почти каждый день приходит… Ты же знаешь, я одна не могу…
– Да, конечно.
Бабушка умерла еще год назад, и мама осталась совсем одна. Но в квартире убрано, и сама она выглядит ухоженно. Кирилл думал, что за ней соседи присматривают, за деньги, которые он ей оставил… Но денег было совсем немного, тысяч сорок всего, на два года такую сумму трудно растянуть. Вряд ли кто мог за тысячу рублей в месяц согласиться ухаживать за инвалидом.
– Олеся ко мне каждый день приходит. Она очень хорошая девочка… И зачем она только подняла с земли этот пакетик?
– Какой пакетик? – не сразу понял Кирилл.
– С наркотиком. Она же случайно его нашла.
– Да, случайно, – кивнул он. – Конечно, случайно…
Сначала в замочной скважине послышался скрежет ключа, а затем открылась входная дверь. Чуть позже в комнату вошла Лешка. Каре с изогнутым локоном, тонко выщипанные брови, ярко накрашенные глаза, коралловые губы с влажным глянцем, модная кофточка, в декольтированном вырезе которой зрел пышный бюст… А ведь еще два года у Лешки был нулевой размер груди. Уж ни силиконом ли подкачалась?
– Кирилл! – искренно обрадовалась она.
И не успел он опомниться, как оказался в ее объятиях. Окатив его ароматом женского парфюма, девушка с чувством повисла у него на шее.