Она провела пальцем по приборной панели и постучала по рычагу переключения передач.
— Классическая модель, да?
— Да.
— Это «корвет»?
— Да. Модификация «стингрей». — Я взглянул туда, куда смотрела Анна Шерман. Потрогал то, что трогала она. — Я мечтал о такой машине с детства, и когда несколько лет назад представилась возможность ее купить, я так и сделал. Для меня это было слишком дорого, но я все равно ее купил.
— Мне нужно сделать что-нибудь в подобном духе. Совершить какое-нибудь безумство, — кивнула Анна Шерман и снова провела пальцем по приборной панели. — Какого она года выпуска?
— Тысяча девятьсот шестьдесят шестого.
— Господи, мне тогда было десять лет.
Выглядела она старше.
У меня мелькнула было мысль завести двигатель и включить кондиционер, но я не стал этого делать.
— Три месяца назад один адвокат по имени Лукас Уорли был арестован в Санта-Монике в ходе облавы на наркодилеров, — сказала Анна Шерман. — Он не был главной целью, просто оказался не в то время не в том месте. — Она постучала по бардачку. — Я положила сюда его адрес.
Я молча ждал.
— У Уорли проблемы с героином. Он регулярно закупает по килограмму героина, разбивает его на мелкие дозы и перепродает друзьям, чтобы окупить затраты. Уорли работал младшим юристом в конторе Грина.
— Работал, — усмехнулся я.
— Грин лично вел дело, чтобы минимизировать отрицательные последствия для своей конторы, так что Уорли отделался условным сроком.
— Уорли по-прежнему работает в конторе?
Шерман покачала головой.
— Уволился по собственному желанию. Наверное, это было одним из условий сделки. — Она наконец посмотрела мне в лицо. Впервые с того момента, как я сел в машину. — Уорли вел дела по гражданским правонарушениям. В конторе Грина он занимался подготовкой договоров и контрактов. То есть Уорли имел доступ ко всем распискам и финансовым соглашениям с клиентами.
— Этот Уорли в настоящее время где-нибудь работает?
— Если и работает, то исключительно как наркодилер, но я точно не знаю, — презрительно пожала плечами Анна Шерман.
— Значит, вы полагаете, что тут есть кое-что еще?
Она снова погладила приборную панель, сосредоточившись на ее изящных изгибах.
— Всегда нужно идти по следу денег, — покачав головой, слабо улыбнулась Шерман. — Я вот уже двенадцать лет этим занимаюсь. Я представляла обвинение на множестве процессов и четко усвоила, что люди совершают преступления ради двух вещей: секса и денег. Никаких других мотивов нет.
— А как насчет жажды власти и мести?
— Это все те же секс и деньги, только называется по-другому. — Снова едва уловимая улыбка. — Если вы правы, если Джонатан Грин действительно готов нарушить закон, то делает он это либо ради секса, либо ради денег.
Я поймал себя на том, что Анна Шерман начинает мне нравиться. Она нравилась мне все больше и больше.
— Вы полагаете, Уорли согласится нам помочь?
— Лукас Уорли — то еще дерьмо, — пожала плечами Шерман. — Он торгует наркотой, потому что ему нравится этим заниматься. Ему нравится общаться с людьми, ему нравится обстановка вокруг. Уорли утверждает, что такая деятельность — шаг вперед по сравнению с занятием юриспруденцией. — Внезапно она показалась мне уставшей. — Быть может, он прав.
— Ого! — изумился я.
— Я повторю вам то, что сказала Росси, — посмотрела на меня в упор Анна Шерман. — Не сдавайтесь. В нашей системе все же больше хорошего, чем плохого. Нам просто нужно устранять это плохое.
Анна Шерман вышла из машины, закрыла дверь и, обернувшись, сказала:
— Этого разговора не было. Если вы будете утверждать обратное и заявите, что я дала вам адрес Уорли, я буду все отрицать и подам на вас в суд за клевету. Понятно?
— Понятно.
Она ушла, не сказав больше ни слова. Открыв бардачок, я нашел там листок почтовой бумаги с адресом Лукаса Уорли, написанным безликими печатными буквами.
Купив дюжину алых роз на длинных стеблях и одну маргаритку, я навестил знакомый винный магазин, чтобы купить бутылку «Дома Периньона» и унцию белужьей икры. Пока продавец упаковывал шампанское, я воспользовался телефоном магазина и заказал в ресторане «Массо энд Фрэнк» столик на восемь часов вечера. Положив трубку, я увидел, что продавец широко улыбается.
— Свидание с необыкновенной девушкой?
— Самой необыкновенной.
— А разве бывают другие? — рассмеялся он.
«Вот циник!»
Я поторопился домой, рассчитывая вернуться раньше Люси с Беном. Мне это удалось. Убрав цветы в холодильник, я положил бутылку «Дома Периньона» и три фужера в морозилку. Шампанское и без того было холодное, но я хотел, чтобы оно стало еще холоднее. Я сварил вкрутую три яйца, а затем нарезал колечками лук и мелко нарубил яйцо. Разложив яйца, лук и корнишоны на три японские тарелочки, я обернул их пленкой и поставил на поднос вместе с икрой, после чего убрал все в холодильник. Затем позвонил Джо Пайку и рассказал про Лукаса Уорли.
— Так ты думаешь, он действительно что-то знает? — спросил Пайк.
— Думаю, знает, а если нет, то может помочь нам выйти на того, кто знает.
— Как ты собираешься разыграть эту партию?
Я объяснил.
— Как насчет того, чтобы захватить с собой Рэя Депента? — помолчав, сказал Джо. — Если иметь дело с таким типом, как этот Уорли, Рэй может очень пригодиться.
— Ты так считаешь?
— Рэй даже труп может заставить заговорить.
Я сказал, что ничего не имею против Рэя. Затем мы договорились встретиться перед домом Уорли завтра рано утром, после чего Джо спросил:
— А как твои отношения с Люси? Налаживаются?
— Еще нет, но скоро наладятся. Я собираюсь пустить в ход все свое обаяние.
— А почему бы вам просто не поговорить по душам?
«Мистер Чувствительность».
Положив трубку, я бегом поднялся наверх, чтобы завершить приготовления. Я побрился, принял душ, надел костюм и галстук, потом сбежал вниз и достал «Дом Периньон» из морозилки. Я хотел, чтобы шампанское охладилось, но не замерзло.
Когда машина с Люси и Беном свернула на стоянку, я встал в дверях, дожидаясь, когда они принесут объемные пакеты с покупками из «Сакса», «Боттега Венета» и «Джорджио». Люси выглядела уставшей, но, увидев меня, даже оживилась от удивления. Я протянул цветы.
— Боже, какие красивые!
Лицо Бена расплылось в такой широкой улыбке, что я испугался, как бы оно не вывернулось наизнанку.