— Где-то за холмами. Понятия не имею. Было темно.
— Ответ принят. И что там происходило?
— Было потрясно. Мы разговаривали, читали сценарий по ролям. Все выглядели такими умными. Дурь была — высший класс.
— И Мортон тоже?
— Что?
— Употреблял кокс.
— Конечно.
Перед моим мысленным взором возникла роскошная гостиная, мраморный кофейный столик, хрустальная ваза с белым порошком, все играют в «Передай зеркало». И старина Морт, который попал к ним прямо из Элвертона, штат Канзас, который не так и далеко от страны Оз. Он смеется, когда смеются они, кивает вместе со всеми, глаза нервно бегают, мечутся, перескакивают с лица на лицо — Морт пытается понять, действительно ли они его приняли в свои ряды или только делают вид. Картинка не складывалась. Мне никак не удавалось вытащить Морта из той фотографии, на которой он в бассейне со своими тремя детьми, раскрасить в цвета «Версаче», а потом посадить за мраморный столик с этой женщиной, с Гэрретом Райсом и окунуть совсем в другую жизнь. Может быть, Мортон Лэнг тоже не мог сложить картинку. И в этом заключалась его главная проблема.
— Знаете, я очень понравилась Домми, — хихикнув, сообщила Кимберли.
Я уже начал уставать от ее «знаете» и «понимаете». Ларри убрал полотенце от лица и ухмыльнулся, но не слишком весело.
— Это бизнес, приятель.
Его нос представлял из себя сплошное месиво.
— Тебе нужно съездить к врачу, — сказал я. — У тебя сломан нос.
Он встал, покачнулся и подошел к полке около грязного аквариума. Из маленькой раскрашенной коробочки достал тонкую голубую сигарету, прикурил и глубоко затянулся.
— Чтобы не болело.
— Там еще был кто-нибудь?
— Какие-то итальянцы. Они сказали, что, возможно, тоже займутся кино. Знаете…
— Угу. Финансисты. Насколько сильно ты понравилась Домми, Кимберли?
Она попыталась изобразить смущение, но, скорее всего, в школе актерского мастерства ее этому не учили.
— Знаете, Домми хотел со мной познакомиться поближе.
Она снова захихикала. В четвертый раз.
— А как Морт к этому отнесся?
Кимберли лишь пожала плечами.
— А вы не знаете?
— Нет, не знаю, — осторожно проговорил я. — Если бы знал, то не сидел бы здесь с тобой, а твоему приятелю не пришлось бы все это выслушивать.
Ларри захихикал.
Кимберли уставилась на меня, словно не очень поняла, что я сказал, а потом надула губки.
— Морт вел себя как настоящая задница. Домми очень богатый. Он сказал, что, возможно, подпишет контракт на три фильма и что я буду играть во всех трех.
Ларри снова захихикал.
— Старый мекс оттрахал даже ее мозги.
— Заткнись, — посоветовал я ему.
Ларри нахмурился и принялся разглядывать клочья зеленой слизи в аквариуме.
— Когда мы с Домми вернулись, Морт был ужасно расстроен, Домми начал орать по-испански, Гэррет тоже вопил как сумасшедший, а итальянка хохотала. Затем Гэррет всех успокоил, они ушли и о чем-то поговорили, а потом Морт вернулся и мы уехали. Ничего не получилось. Потому что Морт вел себя как самая настоящая задница.
Ее история объясняла поведение Гэррета Райса. Тип вроде него будет в ярости, если его друг расстроит выгодную сделку, возмутившись тем, что его подружка трахается с кем-то за деньги или за что-нибудь столь же полезное. Он будет по-настоящему разъярен.
— Морт сказал тебе, о чем они разговаривали?
— Мы молчали по дороге домой. Я на него разозлилась.
— Ясное дело. Это любому понятно, — сказал я.
Она склонила голову набок и снова непонимающе на меня посмотрела.
— На следующий день он позвонил мне и сказал, что у нас неприятности. Но он не мог говорить, потому что в соседней комнате была его жена. Он предупредил меня, что, если кто-нибудь ко мне придет, я не должна открывать дверь и что он позвонит, когда все устроится. Я так испугалась, что вызвала Ларри, и он приехал.
Ларри выпрямил спину и кивнул. Защитник телок, попавших в беду.
— Морт что-нибудь говорил про мальчика?
— М-м-м, — Кимберли захлюпала носом. — Я постоянно проверяла автоответчик, но Морт так и не позвонил. А теперь вы говорите, что он умер и какие-то парни следят за моей квартирой. Мне страшно.
Ларри фыркнул, получилось у него не очень убедительно, учитывая сломанный и разбитый нос, который стал похож на свеклину.
— Пара мексов. Пусть только заявятся, я им покажу, что почем.
— Ага, покажешь, как и мне.
Он нахмурился.
— Ты меня чем-то ударил.
— А Морта приветили из парабеллума, придурок. — Мне это уже порядком надоело. — К вам придет коп по имени Пойтрас. Поговорите с ним. Он не станет обращать внимание на вещи, которые не имеют значения. И не пытайся изображать крутого парня. Он не такой вежливый, как я.
Я прошел через гостиную мимо аквариума, из которого воняло, как из общественной уборной.
Водоросли были густыми и жирными и облепили все вокруг — стенки, верхнюю крышку и камни на дне, где лежал толстый слой какой-то зеленой мерзости, — возможно, именно так выглядит ил. Белая рыбка, неизвестно как попавшая в аквариум, плавала на поверхности брюхом кверху. Я остановился у входной двери и посмотрел на них. Ларри затянулся, и кончик сигареты вспыхнул красным огоньком.
— Кимберли?
Она повернулась ко мне, засунув руки в задние карманы, чтобы я мог насладиться зрелищем ее тела. Оно было очень даже ничего. Давным-давно она, наверное, была капитаном команды болельщиц или даже королевой красоты в Элвертоне, штат Канзас. Мечта каждого мальчишки.
— Чего? — спросила она.
— Морт был засранцем, потому что любил тебя.
Она засунула правую руку под футболку и погладила свою правую грудь.
Я вышел и с силой захлопнул дверь.
На следующее утро я проснулся оттого, что мне в лицо светило ослепительно яркое солнце и пахло кофе. Раздвижные стеклянные двери были открыты, а на веранде сидел Джо Пайк. Он был в выцветших джинсах, серой трикотажной рубашке с обрезанными рукавами, голубых кроссовках «Найк» и темных очках, какие правительство выдает пилотам. Он очень редко их снимает. Никогда не улыбается. Никогда не смеется. Каштановые волосы стрижет коротко. Я знаком с Джо Пайком с 1973 года, и он ни разу не нарушил этих установок. Ростом он примерно сто восемьдесят пять, а весит под восемьдесят. Мышцы у него как у хорошо тренированного правого крайнего защитника. Когда он был во Вьетнаме, он сделал на каждом плече татуировку — красная стрела, указывающая вперед.