На месте парковки для квартиры 601 стояло два автомобиля, зеленовато-голубоватый «порше-928» и стального цвета «де-лорен». Барри Фейн был дома. Я посмотрел по сторонам в поисках лифта и обнаружил его на противоположной стороне. Однако для безопасности в нем не было наружных кнопок, а лишь щель для карточки-ключа. Конечно, имелась лестница, но она выходила в вестибюль, где меня поджидали охранники, а я пока не был готов к встрече с ними. Я вернулся к воротам, нажал на кнопку и вышел наружу.
До Вествуд-Виллидж было всего шесть кварталов по тенистым тротуарам — здесь росли роскошные вязы.
Если не обращать внимания на окрестности, Вествуд-Виллидж можно принять за университетский городок в Айове, Массачусетсе или Алабаме. Множество кафе быстрого обслуживания, ресторанов, магазинов одежды, книжных лавок, художественных галерей, магазинов звукозаписей. Множество хорошеньких девушек. Множество крепких парней, способных поднять 200 фунтов и мечтающих играть за университетские футбольные команды. Множество велосипедистов. В аптеке рядом со стойкой, где продавали сэндвичи, я купил пачку конвертов, рулон клейкой ленты, печать с надписью СРОЧНО, штемпельную подушечку и шариковую ручку. На выходе я заметил наклейки с надписями вроде ОБРАЩАТЬСЯ С ОСТОРОЖНОСТЬЮ. Их я также купил.
Вернувшись в машину, я разорвал на полоски упаковочную коробку из «Макдональдса», сложил их в конверт, запечатал и надписал: «Мистеру Барри Фейну». Затем тщательно оклеил конверт по сгибам клейкой лентой. Даже преступления нужно готовить тщательно. Дважды приложил печать с надписью СРОЧНО к лицевой и обратной сторонам конверта, затем на то место, где обычно помещают марку, добавил наклейку, гласившую: НЕ СГИБАТЬ. И оглядел дело рук своих. Неплохо. Дважды перегнув конверт, я положил его на землю и наступил на него ногой. Еще лучше.
Я вернулся на 11001, Уилшир, и сразу же направился к сидевшему за столиком охраннику.
— У меня кое-что для мистера Барри Фейна, — сказал я.
Охранник посмотрел на меня так, словно я чье-то вонючее дыхание, и протянул руку.
— Я возьму пакет.
Пару лет назад ему исполнилось пятьдесят. У него было широкое лицо, толстый нос, сломанный несколько раз, и холодные внимательные глаза. Бывший полицейский.
Я покачал головой.
— Нет. Только из рук в руки.
— Все подобные посылки вручают мне.
— Только не эту. — Я помахал конвертом у него перед носом. — Мою задницу поджарят. Парень сказал мне: отнеси мистеру Фейну и обращайся с этой штукой осторожно, понятно? А я, как дурак, ее уронил, потом какой-то гад пнул ее ногой, подул ветер, и мне пришлось гоняться за ней через пол-Вествуда, вытаскивать из-под колес автомобилей.
Мои слова произвели на него впечатление.
— Тем не менее дальше ты не пройдешь.
Я засунул письмо в карман.
— Ладно, ты крутой парень, и тебе плевать на мою жареную задницу. Позвони Фейну. Скажи, что я от мистера Гэррета Райса. Скажи: ты решил, что эта штука ему не нужна и он ее не получит.
Охранник даже глазом не моргнул.
— Послушай, сержант, либо ты позвонишь мистеру Фейну сейчас, либо мистер Райс позвонит ему, когда я принесу письмецо обратно, и тогда поджарят не только мою задницу.
Мы обменялись взглядами. Он поджал губы, взял телефонную трубку и нажал три кнопки. Один из швейцаров подошел к нам. Охранник опустил трубку и мрачно посмотрел на меня, ему не нравилась ситуация, в которой он из-за меня оказался.
— Если ты думаешь, что я пущу тебя наверх с пистолетом, то ты ошибаешься.
Он знал свое дело. Обычно моя фигура позволяет мне успешно прятать пистолет под легкой курткой. Я усмехнулся и расстегнул молнию. Он протянул руку, вытащил из кобуры пистолет и положил в стол.
— Он будет здесь, когда ты спустишься вниз, — сказал он.
— Конечно.
— Когда выйдешь из лифта, поверни направо, а потом еще раз направо.
Я поднялся на лифте на шестой этаж, вышел в Н-образный коридор, свернул направо и еще раз направо возле маленькой золотой таблички с надписью 601–603. Серо-голубой ковер, белые стены, матовые плафоны светильников, итальянский модерн. Тут было так тихо и чисто, даже стерильно, что я вдруг засомневался: а живут ли здесь люди? Может быть, они андроиды или старики и старушки, что весь день лежат в постели и питаются через трубочки. Я представил Кейра Даллеа, [42] каким он станет в старости.
В конце коридора, возле двери в квартиру 601, меня уже дожидался какой-то тип со светлыми, почти белыми волосами. Он был одет в белую рубашку от «Ла Коста», белые брюки и белые парусиновые туфли на толстой подошве, что подчеркивало его загар. Я решил, что ему года 24. Мальчишеское лицо и тело человека, потратившего немало времени на развитие силы. В этом он походил на Пайка. Вот только был намного ниже Пайка, его рост не превышал пяти футов и восьми дюймов.
— Мистер Фейн? — спросил я.
— Меня зовут Чарльз. Вы от мистера Райса? — У него оказался неожиданно высокий голос, как у четырнадцатилетнего подростка.
Нет, пять футов и восемь дюймов маловато для такой работы.
— Да. Я должен передать это мистеру Фейну.
Чарльз взял конверт, открыл дверь и отошел в сторону, чтобы дать мне возможность войти. Я заметил, что костяшки его пальцев немного покраснели, так бывает, когда делаешь отжимания, наносишь удары по мешкам с рисом и разбиваешь доски. Возможно, пять футов и восемь дюймов не проблема.
Мы прошли через прихожую, выложенную голубой плиткой, спустились на две ступеньки и вошли в комнату, размером сравнимую с павильоном Паули. Очень яркое освещение, внешняя стена, полностью стеклянная, выходит на балкон с роскошной зеленью. Окно слегка приоткрыто, и снаружи доносится едва слышный шорох движущихся машин. Все в комнате было пастельных тонов: серое, голубое, малиновое и белое. На смену плитке пришел ковер, а суперсовременная итальянская мебель вырастала прямо из него.
Барри Фейн потягивал коньяк, стоя возле бара из прочеканенной меди. Медь ужасно дисгармонировала с пастельными тонами. Барри Фейн тоже. Он оказался низеньким, тощим и смуглым, с прилипшими к черепу волосами и удивительно мохнатыми руками и ногами. На нем были красные бермудские шорты и темно-синяя футболка с надписью «ПКР Пикчерз». Возле левого плеча на футболке красовалась дырка. Он был босым.
— Ты от Гари?
Чарльз протянул ему конверт.
— Индиана?
Он посмотрел на меня, склонив голову набок.
— Гэррет Райс, глупыш. Гари. Иисус гребаный Христос.
— Ну, не совсем.
— И что же это значит — не совсем?