Шарлотта кивнула:
— Да.
Мари Окуан глубоко вздохнула и выпрямилась.
Энцо с ужасом смотрел, как напрягся указательный палец Шарлотты, лежавший на спусковом крючке.
— Не надо, — сказал он.
Шарлотту затрясло. Руку, держащую револьвер, повело в сторону, в лице что-то дрогнуло, и она опустила оружие.
Мари Окуан словно дали пощечину. Она не желала слышать, что не является уникальной сверхличностью, каковой мнила себя всю жизнь. Не хотела видеть себя глазами окружающих — жалкой заблуждающейся женщиной, которой на самом деле была. А профессионально отстраненная брезгливая жалость дочери Гейяра стала последней каплей.
— Вот в этом-то и проблема таких, как вы! — срывающимся голосом крикнула Мари Окуан. — Вам не хватает мужества. Для осуществления задуманного нужно отбросить всякий страх… — Она подняла пистолет, крепко закусила ствол зубами и нажала на спусковой крючок.
Зеленая вода окрасилась алым.
— Па-а-па! — Вопль Кирсти эхом пролетел по тоннелям и закоулкам катакомб.
— Господи… — Энцо переступил через распростертое тело мадам Окуан, упавшей ничком у первой ступеньки, и в два прыжка оказался наверху. — Кирсти захлебнется!
— Где она? — раздался голос Самю из-за плеча Бертрана. В темноте угадывалось его бледное лицо.
— В каком-то переходе под улицей д’Асса. Его заливает!
— Идемте назад в бункер, — сказала Шарлотта, стиснув его руку. — Оттуда Самю провел нас в тоннель, а Бертран проделал дыру кувалдой.
— Нет времени, — отказался Энцо. — Мари Окуан прошла сюда своим путем. Отсюда наверняка есть ход к улице д’Асса.
— Да, вон у той стены. Раньше он был замурован, — подтвердил Самю. Все двинулись за проводником по сумрачной пещере. Бертран нес на плече кувалду. Из северо-западной стены в темноту уходил тоннель, который через два метра преграждала красная кирпичная кладка, густо покрытая граффити — десятки посетителей расписались здесь красным, черным и зеленым. Под кирпичной стеной лежал внушительных размеров валун. В отчаянии Энцо опустился на колени и начал оттаскивать камень.
— Наверняка тут дыра.
Все кинулись к нему на помощь и действительно очень скоро открыли пролом, куда мог протиснуться человек очень стройной комплекции.
— Отойдите, — спокойно сказал Бертран. Все отодвинулись. Молодой человек размахнулся кувалдой и с силой ударил по кирпичной кладке. Полетели искры и мелкие осколки кирпича. Бертран позволил тяжелой головке кувалды соскользнуть на пол и снова ударил в замурованную арку. Энцо видел, какого напряжения стоят парню эти усилия: из-под волос текли струйки пота. Понадобилось еще пять ударов, чтобы скрепленные известкой кирпичи треснули и стена вокруг проделанного лаза обрушилась. Из отверстия потянуло холодным, влажным воздухом.
Отчаянные мольбы Кирсти стали слышнее. Через груду битых кирпичей Энцо поспешно выбрался в восточный тоннель под улицей д’Асса.
— Куда теперь? — крикнул он.
— Направо, — ответил Самю откуда-то сзади.
Вода с холодного каменного свода капала как частый дождь, под ногами было скользко. Свет фонарей едва рассеивал влажный туман, наполнявший тоннель, и вторую стену, преградившую им путь, Энцо заметил, только подойдя вплотную. В ней тоже оказалась дыра, к счастью на этот раз достаточно большая, чтобы легко пролез даже Маклеод.
Голос Кирсти стал ближе. В нем слышалась безнадежность, он дрожал и прерывался от рыданий.
— Кирсти, держись! — крикнул Маклеод.
— Па-а-а-па-а-а! — завопила она, потеряв всякое самообладание, и слезы неистовой жалости выступили у него на глазах, жгучие, как кислота.
— Сюда, налево! — крикнул Самю.
Прямо перед собой Энцо увидел узкий проем в западной стене тоннеля. Пол сразу ощутимо пошел под уклон — поперечный проход под улицей находился ниже продольных тоннелей. Каску Маклеод потерял где-то по пути. Запасным фонариком, который дал ему Самю, он осветил уходящий вниз тоннель и содрогнулся, увидев, что тот полон воды.
— Господи! — Энцо широкими шагами вошел в воду, мимолетно удивившись, какая она теплая, и побрел вперед, держа фонарик в поднятой руке. Вода дошла ему почти до шеи, когда спуск прекратился, и он ощутил под ногами горизонтальный пол. Глазам открылся ровный свод, до которого вода не доходила сантиметров пятнадцать. Проведя лучом фонарика по поверхности, Маклеод заметил запрокинутую голову Кирсти, из последних сил тянувшуюся к воздуху открытым ртом. Девушка повернула голову на свет, и Маклеод увидел в ее глазах ужас смерти.
— Папа!
— Держись, малышка, я уже пришел. — Энцо нырнул, сильно оттолкнувшись ногами. Вода была настолько мутной, что он едва мог различить руку, поднесенную к лицу. Он наткнулся на Кирсти прежде, чем увидел ее, и сразу вынырнул на поверхность глотнуть воздуха. Зазор между сводом и водой почти исчез. Он снова нырнул и на этот раз нащупал руки дочери, скованные наручниками, прикрепленными к полуметровой цепи, продетой во вмурованное в камень толстое железное кольцо. На цепи болтался замок. Энцо взялся за цепь, уперся подошвами в стену и потянул изо всех сил. Цепь не поддавалась; кольцо, вделанное в камень много лет назад, успело проржаветь и прикипеть к камню.
Легкие разрывались от боли; Маклеод вынырнул глотнуть воздуха — и ударился лицом о свод. Просвета не осталось. Вода окрасилась его кровью. Он разглядел расширенные от страха глаза Кирсти, глядевшие на него сквозь мутную воду, и пузырьки воздуха, поднимающиеся от ее рта и носа.
Задыхаясь, теряя сознание, Маклеод схватил дочь и прижал ее к себе, надеясь искупить годы потерянной любви, разделив предсмертную агонию.
Чья-то рука грубо оттащила его в сторону. Он увидел пирсинг Бертрана, сверкающую серьгу в носу и плотно сжатые губы. Парень нацепил каску Самю; яркий белый луч фонаря пронзал мутную воду. Схватив цепь, молодой человек, как и Энцо, попытался вырвать кольцо из стены, упираясь подошвами. Развитые мускулы, результат многих часов терпеливых упражнений, взбугрились и напряглись. На лбу Бертрана выступили вены. Кольцо оставалось неподвижным. Бертран повернулся спиной к стене, просунул в цепь обе руки, согнул локти и с силой потянул ее на себя, упираясь в стену ступнями. Энцо держал Кирсти. Воздух огромными пузырями выходил из его легких. Видно было, что Бертран напрягает все силы — стайки мелких пузырьков толчками вырывались из его рта и ноздрей. Маклеод вспомнил свои слова: «Я не хочу, чтобы Софи загубила свою жизнь с ничтожным типом вроде тебя», — и ему стало нестерпимо стыдно и тяжело. Неожиданно кольцо выскочило из стены, подняв коричневое облако ржавчины. Бертран схватил Энцо за шиворот и поплыл по залитому тоннелю. Маклеод не выпускал из объятий обмякшую неподвижную Кирсти.
Добравшись до ската тоннеля, Бертран вытащил их из воды. Воздух ворвался в легкие Энцо, и он, задыхаясь и откашливая воду, начал дышать. Шарлотта и Самю помогли вынести Кирсти.