Уэксфорд посмотрел на часы и поднялся.
— Схожу на корт, — сказал он, — разделаюсь с теми негодяями, что лишили меня сегодня ночного сна. Послушайте, Майк, считаю, что мы заслужили немного красивой жизни, и, кроме того, я не люблю пирог с мясом в «Карусели». А если сунуться в «Оливу» и заказать столик на двух крутых?
Берден улыбнулся. Его это вполне устраивало. Когда-нибудь, после дождичка в четверг, Уэксфорд будет настаивать на их ленче или даже обеде с серьезным размахом.
— Так и сделаем, — сказал он.
«Олива и голубка» являлась лучшей гостиницей в Кингсмаркхеме, которая заслуживала название отеля. При некотором усилии воображения «Королевскую голову» еще можно охарактеризовать как гостиницу, но «Дракон» и «Крестоносец» не могли претендовать на большее, чем звание пабов. «Олива», как местные жители неизменно называли ее, расположена на Хай-стрит в Стоуэртонском районе Кингсмаркхема, перед изящной георгианской резиденцией мистера Миссела, автомобильного дилера. Он и сам отчасти происходил из Георгов, но это была гибридная структура с вялыми следами Тюдоров той ветви, что претендует быть предтечей Тюдоров. «Олива» во всех отношениях соответствует тому, что люди среднего класса подразумевают, когда говорят о «хорошем» отеле. Там всегда три официанта, степенные и часто пожилые горничные, горячая вода в ванной, еда хорошая, насколько этого можно ожидать. Путеводители присваивали «Оливе» две звезды.
Берден по телефону заказал столик. Войдя в зал, он сразу с удовлетворением отметил, что столик расположен возле окна на Хай-стрит. Он был как раз вне солнца, а герань в ящике на окне выглядела даже свежей. Девушки, ждавшие автобуса на Помфрет на другой стороне улицы, были одеты в хлопковые платья и сандалии.
Уэксфорд пришел минут через пять.
— Не знаю, почему он не может встать в половине двенадцатого, как это делается в Суинбери, — проворчал он. Берден знал, что «он» обозначало председателя суда. — Господи, на корте было так жарко. Что мы будем есть?
— Жареную утку, — твердо ответил Берден.
— Ладно, раз уж вы выкручиваете мне руки. Пока они не намешали к ней массу мусора. Вы знаете, что я имею в виду — сладкую кукурузу и бананы. — Он взял меню и нахмурился. — Взгляните-ка, полинезийские куры. Они что думают, мы — аборигены?
— Я утром ездил посмотреть на «Дом мира», — сообщил Берден, пока они ждали утку.
— Сейчас? Я видел, что он выставлен на продажу. В окне агентства висит слишком красивая фотография. Они просят шесть тысяч. Но это круто, если вы понимаете. В пятьдесят первом Роджер Примьеро получил за него меньше двух.
— Я думаю, с того времени дом сменил несколько хозяев.
— Один или два раза, прежде чем въехали старухи с богадельней. Спасибо, — поблагодарил он официантку. — Нет, мы не хотим вина. Горького пива на двоих. — Он разложил салфетку на широких коленях и, к плохо скрываемому отвращению Вердена, обильно посыпал перцем и крылышко, и апельсиновый соус.
— Роджер Примьеро был бесспорным наследником?
— Одним из наследников. Миссис Примьеро умерла, не оставив завещания. Помните, я вам рассказывал, что она могла оставить только десять тысяч? И это было разделено поровну между Роджером и двумя его младшими сестрами. Теперь он богат, однако его деньги — это не то, что он получил от бабки. К его пальцам прилипала любая мелочь — нефть, собственное производство, перевозки. Он стал настоящим магнатом.
— Думаю, я видел его вблизи.
— Должны были. Он очень сознает свой статус землевладельца с тех пор, как купил Форби-Холл. Любитель рекламы, хвастун и все такое.
— Сколько ему?
— Ну, ему было двадцать два, когда убили его бабку. Стало быть, сейчас около тридцати восьми. Сестры много моложе. Анджеле было десять, а Изабель девять.
— Он, кажется, свидетельствовал на судебном слушании.
Уэксфорд оттолкнул тарелку, подозвал знаком официантку и заказал две порции яблочного пирога. Берден знал, что представления его шефа о красивой жизни были до некоторой степени ограниченны.
— Роджер Примьеро в то воскресенье навещал свою бабушку, — продолжил Уэксфорд. — Он тогда работал в адвокатской конторе в Суинбери и имел привычку по воскресеньям пить чай в «Доме мира». Может быть, он глаз не спускал со своей доли, — бог знает, была ли у него хоть одна монетка в те дни, — но, казалось, он искренне любил ее. Во всяком случае, когда мы, увидев тело, послали за ним в Суинбери, как за ближайшим родственником, нам пришлось удерживать его от того, чтоб он не отправился в каретный сарай и не приложился как следует к Пейнтеру. Осмелюсь сказать, что его бабушка и Алиса многое для него делали, баловали его, знаете ли, всегда ждали. Я говорил вам, что у миссис Примьеро были свои привязанности. Семейная ссора, очевидно, не распространялась на внуков.
— Старые люди обычно любят детей, — вставил Берден.
— Если это хорошие дети, Майк. Анджела и Изабель, да, но у нее был теплый уголок и для юной Лиз Крайлинг.
Берден опустил ложку и уставился на старшего инспектора.
— Мне кажется, вы сказали, что прочли все. — Уэксфорд смотрел подозрительно. — И не говорите, что это было много лет назад. Мои клиенты всегда так говорят. Если вы читали отчет по этому делу, то должны помнить, что Элизабет Крайлинг, ей в то время было ровно пять лет, нашла тело миссис Примьеро.
— Уверяю вас, не могу вспомнить, сэр. — Должно быть, именно в этот, пропущенный им, день он не возился с бумагами, потому что нервничал из-за допроса. — Она, конечно, не выступала на судебном слушании?
— Не в таком же возрасте — существуют ограничения. Кроме того, хоть она действительно оказалась первой, кто вошел в гостиную, и наткнулась на тело, с ней была ее мать.
— Подождите немного, — сказал Берден, — я не совсем понял о хороших детях. Миссис Крайлинг живет вон там, на Глиб-роуд. — Он повернулся к окну и махнул рукой в направлении наименее приглядной части Кингсмаркхема, где между войнами появились длинные улицы с расположенными террасами коричневыми домами. — Она с девочкой живет в половине дома, у них нет ни гроша за душой…
— Они очень опустились, — ответил Уэксфорд. — В сентябре пятидесятого сам Крайлинг был еще жив — он умер от туберкулеза вскоре после этого, — и они жили напротив «Дома мира».
— В одном из тех белых двухквартирных домов?
— Верно. Миссис Уайт и ее сын жили на соседней дороге. Миссис Крайлинг было около тридцати к тому времени, чуть за тридцать.
— Шутите, — не поверил Берден, — значит, ей сейчас всего пятый десяток, около пятидесяти.
— Послушайте, Майк, люди могут говорить, что им нравится тяжелая работа и роды и все такое. А я вам говорю, ничто более чем психическая болезнь, не старит так женщину до срока. И вы знаете так же хорошо, как я, что миссис Крайлинг не один год провела в психиатрической больнице. — Он сделал паузу, потому что принесли кофе, и брезгливо скривился на бледноватую коричневую жидкость.