— Я знаю, кого ты прячешь у себя в доме, — продолжал Эдвард тем же тоном, для которого маленький мальчик придумал уничтожающе-презрительное определение. — Задачка решается легко. Этот исчезнувший мальчишка, о котором недавно шумела пресса, спрятан у тебя.
Потом Бенет жалела, что, растерявшись, не стала все отрицать. Хотя ложь ее бы унизила. Эдвард был мерзок и противен ей с его притязаниями и на прежнюю любовь, и на общие секреты.
— Интересно, как ты докопался? — все-таки спросила она. — Ты же не наблюдателен и равнодушен ко всему, кроме самого себя.
А он торжествовал, наслаждаясь тем, что хоть в чем-то добился успеха.
— Очень просто. Ты зовешь его Джей, а раньше никогда не употребляла в речи укороченные имена. Ты даже меня в интимные минуты не называла Тедом, только Эдвардом. Ну а потом описания в газетах и фотографии разыскиваемого ребенка на телевидении. Волосики у него вроде бы другие. Не наша наследственность. И место, где он был похищен. Оно буквально по соседству от твоего роскошного особняка. Ты удовлетворена моими объяснениями?
Она поняла, что на дорожке, по которой шла, появилась опасная яма. «Удовлетворена?» Эдвард употребил это слово, но никто другой — ни власти, ни общество — не будут удовлетворены ее объяснениями. Все сочтут ее преступницей. В крайнем случае, сумасшедшей, как и ее мать.
Эдвард мог бы убрать из памяти эту историю, как убрала ее безумная Мопса. Но он не уберет и не забудет. И это будет концом ее мира.
Бенет решилась на переговоры. Будучи поверженной, она попыталась заключить устраивающее обоих соглашение.
— Что ты собираешься делать?
— Тебе кажется, что ты пока живешь в раю, только этот рай для дураков. Рано или поздно вскроется, что наш с тобой сын похоронен, а ты присвоила чужого ребенка. Откуда появилась эта милая мордашка — тебе придется объяснять и сейчас, и в будущем, и на протяжении всей жизни.
Она не заглядывала далеко вперед — жила только сегодняшним днем.
— Я думала, что он подрастет, и никто его уже не узнает. И тогда я увезу его подальше отсюда, — наивно призналась Бенет, разговаривая с Эдвардом как с нормальным и даже добрым человеком. — Скоро его никто не узнает — ни сыщики, ни даже родная мать. Он меняется на глазах. И, кстати, никто особо не заботится отыскать его живым…
Эдвард не дал ей договорить:
— А что ты предприняла, чтобы обезопасить себя?
— От чего?
— От обвинения в похищении? От заключения в тюрьму?
Джей в это время, воспринимая разговор взрослых как неинтересное бормотание, примостился у нее на коленях, и этот такой инстинктивный детский поступок придал ей силы в споре с взрослым оппонентом. Мальчик взобрался повыше, обхватил ее шею тонкими ручонками и захныкал.
— Ты меня душишь, Джей. Дай мне поговорить спокойно. — Она с трудом освободилась от объятий мальчика. — Скажи мне прямо, Эдвард, как ты собираешься поступить?
— Можешь счесть это шантажом.
Она не поверила тому, что услышала.
— Эдвард! Не может быть…
— Я дошел до крайней черты… Мне наплевать. Все равно я для тебя дерьмо…
С человеком, дошедшим до такого состояния, было страшно общаться. Бенет поняла, что так или иначе, шантажом или по закону, разные люди с разными целями отнимут у нее этого ребенка. И ей надо быть ловкой и очень хитрой, чтобы обмануть их.
— Как ты можешь так говорить, если претендуешь на роль отца?
— А где его отец?
— Без сомнения, таковой есть. Но только я об этом не думала.
Эдвард злобно посмотрел на нее.
— Тебе нужен не отец, а ребенок. Ты хочешь его купить?
В глазах Бенет Эдвард выглядел сейчас точно так, как его определил по голосу малыш, — уродом и гадом.
— Ты будешь его матерью, а если я стану твоим мужем, то, соответственно, и отцом этому мальцу. Нас по закону признают его приемными родителями, и никаких затруднений не возникнет. У тебя есть деньги и дом. Мы оба подходящего возраста. Никто из нас не состоял раньше в браке. Что может препятствовать усыновлению? Если обратимся в суд с такой просьбой, нам охотно пойдут навстречу.
— Ребенок для тебя лишь повод, чтобы жениться на мне. Ты добиваешься своей цели любым способом, — произнесла она сухо.
— Правильно. Я хочу быть твоим мужем и стану им.
Невольно взгляд Бенет скользнул в сторону. Она посмотрела на мальчика, прильнувшего к ней, и подумала: «Как скоро, ты, Эдвард, поднимешь руку на малыша, начнешь его избивать? Твоего терпения хватит ненадолго. Ты ведь ненавидишь детей».
— То, что ты предлагаешь, неосуществимо при всех вариантах. Его нельзя усыновить. У него есть живые родители. Я его у них украла. Судя по тому, что ты мне говорил только что, ситуация тебе ясна.
Однако Эдвард не угомонился.
— Я провел весь вчерашний день в читальном зале библиотеки Холиндейл и просмотрел все, что публиковали в газетах о деле Джейсона Стратфорда. Абсолютно очевидно, что его мамаша пальцем о палец не ударила, чтобы отыскать своего отпрыска. Двое ее старших детей отданы в приют, и Джейсона ждет та же участь через год-полтора. Она барменша в сомнительном заведении, а ее дружок — безработный. Тебе не кажется, что она попросту охотно продаст Джейсона тебе?
К Бенет вернулась надежда, точнее, поманила ее, дразня, словно маленький шаловливый пальчик, высунувшийся из какой-то щелки. Ей представился открытый безграничный мир, где всем известна ее правда, где смерть Джеймса ни от кого не скрывается, а Джей становится ее сыном на законных основаниях, и даже Эдвард как-то вписывался в этот мир.
Но это было лишь короткое счастливое видение, иллюзия, которой наверняка не суждено стать реальностью. Пальчик надежды скрылся в щелке, и каменная стена реальности сомкнулась.
— Я думаю, с нее хватит двадцати тысяч фунтов, — заявил Эдвард.
— Это вряд ли пройдет, — без всякой уверенности сказала Бенет. — На это она не купится. Дом, где мы сейчас находимся, обошелся мне в пять раз дороже.
Затеянный так сразу, без всякой подготовки, циничный разговор о деньгах подталкивал Бенет к истерике. Она едва сдерживалась.
— Боюсь, ты все испортишь, Эдвард, и тогда всему конец. Ты не понимаешь, что значит ребенок. Это не вещь и не товар. Он не имеет цены.
— Ты выложишь пятьдесят тысяч, если я все улажу?
«Выложу все, что у меня есть, — думала она, — и этот проклятый дом, и будущие гонорары за переиздания. И буду работать как бешеная».
— А если она плюнет тебе в лицо и прямиком потопает в полицию? — засомневалась Бенет.
— Ты рискуешь, не я.
— Почему я, Эдвард? Почему вся вина ляжет на меня? Давай тогда расстанемся прямо сейчас же. Ты уйдешь чистеньким, а я сама разберусь с этим делом.