– Что отцу собираешься говорить? – спросил следователь, припарковав машину на стоянке, и Марко вдруг понял, что есть простое решение, которое раньше ему в голову не приходило.

– Скажу, что не нашел Ирину Симакову.

– Про дочь, стало быть, говорить не планируешь?

– Нет! – раздраженно ответил Марко. – Как я скажу? Что? Папа, у тебя в России есть дочь-инвалид, которая без тебя выросла, потому что ты идиот. Завещание составлено, пусть с ним после смерти отца адвокаты разбираются. Я так понимаю, раз Ирина Симакова умерла, ее дочь получит то, что ей причитается, в любом случае. Оспаривать ничего я не собираюсь. Мне эти деньги не нужны. В конце концов, сестра тоже имеет право на них. Вот и все! – Марко скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что менять свое решение он не собирается, а потом вдруг спросил неожиданно для себя: – Нашлась она хоть?

– Твоя сестра пока не нашлась, но мы делаем все возможное.

– А кто убил Ирину Симакову и старушку, не выяснили?

Майоров некоторое время сидел молча, размышляя о чем-то своем.

– Новости у меня для тебя в этом отношении не слишком приятные. На ноже, которым убили Ирину Симакову, отпечатки твоей сестры, кровь матери на ее одежде. Отношения с ней у Алены были в последнее время напряженными. Есть свидетели, которые слышали, как накануне убийства между ними произошла ссора. Судя по характеру травм, убийство спонтанное, а девушка, по словам свидетелей, обладает весьма возбудимой психикой. Несколько лет назад вены себе резала. На орудии убийства старухи Иваньковой тоже отпечатки твоей сестры. Следов пребывания других людей в квартирах не выявлено.

– Лучше бы я не спрашивал, – откашлялся Марко. – Хотите сказать, что моя сестра – убийца?

– Следствие покажет.

Майоров пошарил по карманам, вытащил фотографию и протянул Бензелу.

– На память, – сказал он.

Марко взял в руки фотографию. С карточки на него смотрела миловидная девушка с длинными белыми волосами. Он сразу понял, кто она. Сердце в груди отчего-то бешено забилось, из глаз поперли сентиментальные слезы. «Шайсе! Только этого не хватало», – мысленно выругался Марко и выскочил из машины.

– Ты поосторожнее гуляй в этом районе. Здесь обстановка очень криминальная. Бомжи, попрошайки, проститутки, наркоманы и щипачи на каждом шагу, а ты у нас любитель вляпываться в истории.

– Щипачи – это что? Насекомые? – нервно спросил Марко.

– Воришки это, типа твоей Катрин, только уровнем ниже. Однако обчистят как липку – глазом не успеешь моргнуть.

– Снаряд два раза в одну воронку не падает. Кажется, так говорят русские. К тому же у меня брать уже нечего, – усмехнулся Бензел, сунул карточку во внутренний карман пуховика и шутливо отдал честь майору.

– Бывай, – улыбнулся тот. – Координаты у меня есть, если вдруг найдется твое имущество, я с тобой свяжусь. Хотя это вряд ли, – откашлялся он и дал по газам.

Машина, громко пукая, скрылась из вида. Марко снова достал фотографию и внимательно рассмотрел. На убийцу сестра совсем не походила, а вот на отца была похожа как две капли воды.

Глава 11
ИНТЕЛЛИГЕНТ

– Харе дрыхнуть, Таврическая! Спящая красавица, в натуре, прямо! – гаркнула в ухо Анка и невежливо пихнула ее в плечо.

Алешка вздрогнула и вскочила на ноги. Секунду она не могла вспомнить, где находится, а когда поняла, рухнула обратно на стул. Голова, к ее удивлению, не болела, зато ныло все остальное – спина, попа и ноги, – спать сидя она не привыкла. Во рту было такое ощущение, словно она селедки наелась на ночь. Анка предугадала ее желание и сунула в руку бутылку воды. Сделав несколько глотков, Алешка немножко пришла в себя и поморщилась от зловонных запахов, которые ее окружали. Впрочем, от нее самой пахло тоже далеко не фиалками, хотя она всего лишь ночь провела на вокзале. Просто удивительно, как люди живут тут годами.

– А Павел где? – робко спросила она, не ощутив рядом его дружеского плеча. Анка села рядом.

– Хрен его знает! Сказал, скоро будет. Просил за тобой приглядеть и свалил.

– Ушел, – тихо сказала Алешка.

– Ясен пень, ушел, – вздохнула Анка.

– Навсегда, наверное...

– Ну и скатертью ему дорожка! – воскликнула карманница и добавила с тоской: – Скорее всего, на Павелецкий подался. Да ты не расстраивайся, Таврическая! – уловив смену ее настроения, толкнула Алешку Анка. – Я тебя не брошу, в натуре! Сегодня с утра что-то мне не перло, но еще не вечер. Бабок насшибаю, вещичками разживусь, приодену тебя, чтобы в Интернет пустили, и пойдем. Я там весь персонал на уши поставлю, чтобы информацию для тебя выяснили. Вепрь меня простил и разрешил в спальный вагон перебраться. Так что все в ажуре, сегодня ночевать будем в отстойнике с комфортом в натуре. Ты рада, Таврическая? – заискивающе спросила Анка.

– Рада, – отозвалась она, с трудом сдерживая слезы.

– Ага, вижу, как ты рада, – скептически заметила Анка. – Ну все, забудь. Забудь, я сказала! Это вокзал! Сегодня человек рядом, а завтра тю-тю – нет его. Здесь нельзя никого любить и ни к кому привязываться душой. И вообще, может, это к лучшему, – буркнула Анка. – Паша с виду хороший парень, но какой-то странный, в натуре. Здесь все, конечно, больные на голову, но он... Что-то в нем не так, как у всех. Может, он, в натуре, маньяк! Зарубил всю семью или съел человека. Во! – взволнованно зашептала Анка.

– Ерунду ты говоришь, – возразила Алешка. – Не похож он на маньяка и на психа тоже не похож. Он хороший, я чувствую.

– Много ты понимаешь. Те дяденьки, которые маруху в фарш превратили и меня чуть к праотцам не отправили, тоже не похожи были. Маньяки на то и маньяки, что умеют шифроваться. Или, может, ты про Павла что-то знаешь, чего не знаю я?

– Мне известно столько же, сколько и тебе.

– Во! – воскликнула Анка. – Не знаешь, а говоришь. Я больше разузнала. Вепрь засек Павла две недели назад. Появился парень ниоткуда. Сразу выяснили, что не мент, но за каким хреном здесь отирается, непонятно. Сначала Вепрь решил, что он журналюга, охочий до беспроигрышной темы. Сама посуди, болтается по вокзалу, бомжей втихую щелкает, в беседы ненавязчиво вступает, а потом исчезает. Понаблюдали за ним, поняли, что не журналюга. Они иначе себя ведут. Чаще всего представляются честно или писателями себя величают, бутылку суют и выспрашивают про жизнь. Я таких развожу в два счета. Наплету им ужастей всяких. Они варежку разевают, диктофон в нос тычут, оборжаться. Сенсация! Ребенок в младенчестве выпал из окна поезда! Угодил в сугроб, но не замерз. Его подобрали цыгане, а когда мать прибежала разыскивать, дитя спрятали и не отдали, гы-гы-гы... Вообще все бродяги безбожно врут, чтобы разжалобить других и получить для себя выгоду, но не все это умеют делать убедительно. Я вот умею и таких историй знаешь сколько могу напридумывать.