«Встречаемся на выходе:-)», — пришла эсэмэска от Майи. Очевидно, фраза была заранее вбита в память, оставалось только нажать комбинацию клавиш.
— Извини, — сказал Макс Лядову. — Мне пора.
Клубный болтун хотел возразить, но вместо этого непроизвольно зевнул и зажмурился. Тут же из кабинки высунулась огромная волосатая рука и втащила его внутрь. Дверца захлопнулась. Из кабинки донесся писк Лядова и гортанный голос, произносящий страстные слова на клекочущем кавказском наречии.
Макс поспешил вон.
В вестибюле он подругу не встретил, забрал в гардеробе куртку и выскочил на улицу. Майя что-то обсуждала с херувимом, показывая пальцем то направо, то налево. Кавалер пытался уследить за ее жестами и предложить свое осмысленное толкование, но не успевал. Спускаясь с крыльца, Макс радушно всплеснул руками, привлекая к себе внимание, чтобы не напугать херувима неожиданным появлением.
— А, вот где ты! — воскликнул он, с восторгом глядя на Майю. — Весь вечер тебя искал. Ну что, домой?
— Домой, милый, — проворковала Майя, беря Макса под руку, и помахала бывшему кавалеру пальчиками. — Пока, Вася!
Если бы у херувима были крылья, они бы поникли, а нимб угас. Он все понял, жалобно вздохнул и безропотно поплелся в сторону метро.
— Надеюсь, у него в кармане были жетоны, а не монеты, — негромко пробормотала Майя. — Впрочем, ему до дому всего час идти.
Они двинулись в обратном направлении по боковой улочке возле клуба, на которой стояли киоски со всякой всячиной, чтобы как можно быстрее удалиться от незадачливого поклонника.
— Мы действительно домой или поход не закончен? — поинтересовался Макс.
— Закончен, — сказала Майя. — И лучше мне в этом клубе пока не появляться.
— Ну и не будем, у меня сразу к нему душа не лежала. Стремное какое-то заведение, все время гляди в оба и не зевай, а кому такое понравится?
Макс, которому выпитого за вечер пива показалось мало, потянул Майю к ларьку.
— Три «Старого тельника» и пакет, — сказал он зачарованно глядящей на него продавщице.
Девушка медленно кивнула и полезла за бутылками. Макс вручил ей сотенную купюру. Продавщица долго таращилась на нее, затем сообразила, посчитала на калькуляторе и отвернулась к кассе, стоящей в глубине ларька.
Пока она возилась, Макс убрал бутылки в новоприобретенную сумку.
— Вот, — выложила продавщица сдачу и с недоумением посмотрела на пустой прилавок. — А я вам пиво давала?
— Нет, — сказал Макс.
— Ага, сейчас. — Девушка нырнула за бутылками.
Макс убрал деньги.
— Кстати, — напомнил он, когда продавщица выставила три «Тельника». — Вы мне еще сдачу должны.
— Сейчас. — Пока она крутилась у кассы, Макс поспешно сунул Майе пиво. Возиться с запихиванием в пакет он не решился.
— Вот, пожалуйста.
Макс взял протянутую сдачу и потребовал:
— А пиво?
— Пиво? Извините, — пробормотала девушка, окинув взглядом пустой прилавок. Взгляд у нее тоже был пустой. Бутылки, впрочем, появились без задержки. — Еще что?
— Еще вы мне хотели сдачу дать, — нашелся Макс.
— Точно.
Когда девушка отвернулась к кассе, Майя громко шепнула:
— Хорош, завязывай! В мешке уже места нет!
— В карманы положим! — огрызнулся Макс, деловито рассовывая бутылки. Они и в самом деле не помещались в сумку. — Грех от халявы отказываться, когда она прет.
Он управился вовремя. Продавщица сыпанула в тарелочку сдачу и ошалело спросила:
— А я вам пиво разве не давала?
— Да нет еще, не давали, вот, жду!
— Минуточку.
— Шизня! — вздохнула Майя.
Этим она, вероятно, спугнула халяву. Выставив бутылки, девушка припомнила:
— А сдачу я вам уже давала?
— Да, спасибо, — сообразил Макс, что лучше не дразнить гусей, если у жертвы в голове завертелись какие-то колесики.
Забрав бутылки, которые уже пришлось нести в руках, прохиндеи отчалили от хлебной точки. Учитывая тот факт, что пиво в двадцать первом веке превратилось для большинства россиян во второй хлеб, а для производителей пенного напитка — в булку с маслом и черной икрой, ларек по своему воздействию оказался чем-то вроде благотворительной столовой для неимущих.
— Впервые такое вижу! — изумилась Майя, когда они остановились в некотором отдалении от пивного Эльдорадо и стали распихивать бутылки: восемь штук влезло в пакет, пару Макс засунул в карманы куртки, а две тут же откупорил.
— Она удолбаная была, — хмыкнул он, протягивая Майе пенящуюся бутылку. — Обкурилась анашой, наверное. Я сразу заметил, что барышня как-то совсем уж запредельно тормозит. Может быть, теперь тебе пойти что-нибудь купить у нее?
— Нет, — отрезала Майя, привыкшая доверять интуиции. — Довольно, и вообще пора уносить ноги, пока на охрану не нарвались.
— Тогда домой! — Макс представил себе гоп-патруль из ближайшего двора, нанятый владельцем ларька сторожить ночью свою лавчонку, и быстро поймал машину.
Они приехали на «Электросилу» в начале второго. На кухне Майя выложила на стол кучку очищенных от кошельков купюр и пару мобильных телефонов. Всего набралось семнадцать тысяч триста рублей. Пляски на танцполе приносили хорошую прибыль. На эти деньги можно было вдвоем доехать до Черного моря, вернуться и при некоторой экономии отдыхать там целую неделю.
— Завтра покупаем билеты! — заявил Макс. — И еще, мне нужны все твои паспорта.
Майя упорхнула рано утром, обещав завезти паспорта и фотографии. Макс выдал ей ключи без всякой опаски. При необходимости поменять замки было несложно, да и в холостяцкой квартире не имелось ничего ценного. К своим тридцати пяти годам сколь-нибудь существенного движимого имущества Макс не нажил.
В начале девяностых, когда деньги текли рекой и сами прилипали к рукам, он купил жилье на Московском проспекте, перестав скитаться по съемным хатам. Тогда же в квартире завелась неброская мебель, холодильник и видеодвойка. 12 октября 1994 года счастливая пора кончилась. Валютный обвал «черного вторника» ударил по мелким и средним держателям долларов, разорив многих и опустив почти всех, а именно это травоядное племя составляло кормовую базу Макса Верещагина. Так завершилась эпоха шального заработка и мотовства, когда деньги на повседневные расходы отмерялись из пачки сантиметрами, а пачка все не кончалась и не кончалась.
Не имея привычки к накопительству, Макс оказался на мели, но постепенно восстановил благосостояние вслед за источниками обогащения. Он привык жить в свое удовольствие и никогда не откладывал на черный день, будучи уверен, что всегда сумеет поднять денег на пропитание. «Лох не мамонт, — любил повторять Макс, — не вымрет». Сам он не хотел походить на жвачное животное, обрастающее толстым слоем сала, зная, что настанет день, когда какой-нибудь ловкач сумеет его обезжирить. Макс не держался за вещи и безо всякой опаски доверил ключи своей ушлой подруге. В худшем случае он потеряет телевизор. В лучшем — завоюет доверие коллеги. Впрочем, то и другое он считал маловероятными крайностями. Более вероятным представлялся один из компромиссных вариантов, которые во множестве лежали между ними. Полное доверие, конечно, невозможно среди мошенников, а вот частичное уже похвально. Майя ушла, оставив всю вчерашнюю добычу. Ее поступок вселял в сердце Макса надежду съездить с симпатичной девушкой на юг, и если не найти клад, то замечательно там отдохнуть.