– Зачем? Зачем пытаешься показать, какой ты добрый?
Вальдхайм подался назад, ощутив спиной подушку дивана.
– Добрый? Да будь моя воля, тебя бы сожгли прямо тут, на насыпи, заживо!
– Что?!
Ее глаза расширились, став почти такими же, как у тевтонов. А Курт устало бросил.
– Ешь. Почти память моей покойной жены.
– Жены?!
– Я похоронил ее. Только что… – И залпом выпил поднесенную ко рту рюмку, не чувствуя горечи спиртного…
Новый Вюртемберг, один из десяти ландгородов [22] Тевтонии, встречал очередной состав с беженцами и эвакуируемыми проливным дождем. Тугие холодные струи хлестали по форменным кепкам курсантов и белым платкам девочек из Медицинской школы имени Святого Игнатия. На перроне царила суматоха, метались грузчики, суетились гражданские и военные. Курт вышел из вагона, бросил взгляд на затянутое плотными тучами серое небо и улыбнулся про себя – погода нелетная, так что авиации противника не предвидится. Это хорошо. Выцепил взглядом шрехта в форме железнодорожного ведомства.
– Эй ты! Иди сюда!
Тот протолкался через толпу, поклонился.
– Что угодно господину?
– Где находится комендант вокзала?
– В том здании.
Служитель махнул рукой в сторону невысокого, но широко раскинувшегося строения.
– Веди.
Абориген развернулся и засеменил впереди, поминутно оглядываясь, чтобы проверить, не отстал ли военный. Курт легко рассекал кружащуюся вокруг него толпу, словно лезвие воду, даже не замечая, как при виде его пятнистой формы шарахаются в разные стороны взрослые и дети. Возле двери в здание шрехт застыл, согнувшись в поклоне:
– Сюда, господин. Мне дальше нельзя.
– Свободен.
Курт толкнул дверь и вошел внутрь. Против ожидания здание было пустым. Только в углу холла за столом виднелась какая-то фигура в форме да сквозняк разносил по плитам пола ненужные бумаги. Это покоробило Вальдхайма – где же знаменитый тевтонский порядок? Или все уже рухнуло? Его шаги, гулко отдающиеся в пустоте зала, заставили согнувшуюся над бумагами фигуру поднять голову. Приблизившись, молодой человек отдал честь:
– Генерал-фельдмаршал Курт фон Вальдхайм. Здесь мне должны кое-что передать…
– Да, Брат! Грузовики уже ждут за городом, вместе с водителями. Ваши документы?
Курт отцепил от пояса свиток, полученный от Брата Петра, разломил свисающую с бумаги алую печать пополам и, достав из одной половинки микросхему, пустил ее по столу к коменданту. Тот, перехватив шестигранник, ловко вставил его в гнездо считывателя, затем, когда в воздухе вспыхнул текст, пробежал его взглядом и утвердительно кивнул:
– Все верно. Вот. – Открыл ящик стола, за которым сидел, и вытащил оттуда небольшую шкатулку. – Ключ. – На столешницу лег небольшой, хитроумно изогнутый стержень. – Замок биометрический. Приложите палец сюда…
Курт коснулся подушечкой большого пальца зеленого квадратика, тот почти мгновенно изменил цвет на желтый.
– Отлично!
Крышка открылась, явив на свет небольшой раухер.
– Все, что вам необходимо – здесь. Машины, как я и говорил – за городом. Двадцать штук. Вам хватит?
– Двадцать?! А каких?
– Тип 864. По пять ластов каждый.
Вальдхайм задумался на мгновение.
– Мой состав был уничтожен, и я прибыл сюда вместе с курсантами военной Академии Гроссбурга и послушницами школы Святого Игнатия-целителя. Что с ними будет?
Комендант развел руками:
– Не могу ничего сказать. Это не в моей компетенции. Но, судя по эвакуационному плану, они должны быть отправлены в Либерштадт.
– Когда?
– Теперь – неизвестно. Дорога разбита, а шрехты из соседних поселений, узнав о войне, категорически отказываются выходить на починку. Опасаются бомбежек. Впрочем, вполне обоснованно – чужаки держат трассу под постоянным обстрелом с воздуха, сразу же пресекая все попытки восстановить пути.
– Ясно. Одну минутку, герр комендант…
Курт включил раухер. Тот высветил в воздухе карту окрестностей, отметив крестиком местоположение будущей базы ягд-команды. Движением пальца Курт укрупнил панораму, пробежал глазами перечень помещений и зданий. Чуть не свистнул от удивления – подарок был воистину щедрый. Тщательно замаскированные, отлично оборудованные помещения в толще скал, окружающих небольшую долину, куда вела единственная дорога, вдобавок грунтовая. Ладно. Что ж, его поймут…
– Благодарю, господин комендант.
– Э… Брат, я хотел сказать… Пока вы просматривали данные, пришло извещение: Либерштадт в осаде. Пришельцы начали десантирование в его районе. Так что… Я даже не знаю, что мне делать теперь с этой молодежью?
– Не волнуйтесь, герр комендант. У меня достаточно полномочий, чтобы применить их в данном случае. Надеюсь, мы еще увидимся.
– Буду рад новой встрече, Брат Курт фон Вальдхайм!..
Дождь по-прежнему лил как из ведра. Тевтон вернулся на платформу вовремя – курсанты и послушницы уже закончили высадку и теперь в растерянности столпились возле несчастного юнкера, начальника колонны. Витольд Бах также получил страшные известия и был откровенно растерян, не зная, что делать в сложившейся ситуации. Курт нахмурился – юнец, казалось, готов был разрыдаться от бессилия, и только то, что на него с надеждой смотрели десятки глаз, сдерживало порыв. Высмотрев, где находится Маэй, Курт подошел к ней. Возле фэллы послушно мокли двое мальчишек с оружием наготове.
– Вольно, курсанты.
Те с облегчением вздохнули, а Вальдхайм приподнял подбородок девушки рукой, внимательно взглянул в большие глаза темно-зеленого цвета:
– Надеюсь, у тебя хватит ума поступить разумно? – Затем коснулся кнопки пульта от наручников. Те с тихим звоном упали на бетонит платформы. Развернулся к кадетам: – Держитесь рядом! – И, не глядя, двинулся вперед.
Едва юнкер заметил Вальдхайма, как, расталкивая собравшихся вокруг него курсантов, бросился к нему, открыл рот и замер, услышав негромкое распоряжение:
– Построить личный состав!
На лице юноши появилась улыбка безмерного облегчения, едва только отчаявшийся мозг усвоил фразу, он открыл рот и завопил:
– Строиться!
В воздухе будто пронесся очищающий ветер. Мгновенно исчезли ощущаемые физически Куртом отчаяние и безысходность. Топот спешащих ног даже перекрыл шум воды, льющейся с неба, а мечущиеся в панике фигуры беженцев шарахнулись в стороны, освобождая место. Минута – и все прибывшие в город курсанты застыли в одном строю. Курт скосил глаза – рядом с ним в немного непривычной стойке, вытянув руки по швам, а не держа их на бедрах, как в тевтонских вооруженных силах, так же неподвижно, как и все, застыла Маэй. Он чуть улыбнулся краешком губы.