Внезапно на площади начинается стрельба. Все всполошено вскакивают, хватаются за оружие. Наученные горьким опытом пленные валятся на землю и прикрывают головы руками, но огненные трассы исчезают в небе.
— Что случилось, земляк? — Спрашиваю я пробегающего мимо пехотного лейтенанта в расстёгнутом полушубке с «Гвардией» на груди.
— Наши встретились! Кольцо замкнули! Немцы в «котле»!
— Ура!..
Владимир вышел из избы. Ему не спалось. Чёртов Гитлер, как прозвали найденного на поле боя кота, вдруг заорал во всю глотку посреди ночи, а потом забился под печку и пронзительно шипел оттуда. После безуспешных попыток успокоить животное Владимир плюнул на всё, накинул на плечи полушубок и выбрался на воздух, чтобы покурить… Причина беспокойства чёрной бестии сразу стала понятной — высоко в небе медленно ползли слабые огоньки выхлопных труб двигателей фашистских бомбардировщиков. Звук двигателей был незнакомым, как Столяров не пытался, определить тип машин он не мог. Внезапно полную луну заслонил огромный даже снизу силуэт двухмоторного бомбардировщика.
— Ни фига себе… — Произнёс он ошарашено.
Внезапно вверху вспыхнуло пламя, чрез мгновение оно охватило весь самолёт, и тот камнем понёсся к земле… Через минуту донёсся мощный взрыв, и горизонт на мгновение озарился вспышкой пламени. Земля под ногами дрогнула, жалобно зазвенели стёкла дома. Ещё через минуту захлопали двери во всех остальных избах, где размещались лётчики полка.
— Столяров! Что случилось?!
— А хрен его знает! Летел, летел. Потом как вспыхнет ни с того, ни сего — и носом в землю…
Медведев выругался:
— Чёртовы фрицы! Уже летать спокойно, и то не умеют! Ладно, утром поглядим, что случилось… [31]
Посланный утром взвод обнаружил гигантскую воронку на месте падения фашистской машины и множество обломков.
Лётчики готовились к вылету, когда из штаба выскочил командир полка, весь красный от гнева.
— Зарядить только пушки и пулемёты! Воздушным стрелкам взять двойной боезапас! Летим на прикрытие!
Столяров не поверил своим ушам — использовать штурмовики вместо истребителей?! [32] Что же, на самом деле, происходит? В конце то концов? Началась суматоха. Из люков срочно вытаскивали обратно бомбы и контейнеры с «АЖ-2». Волокли короба с лентами к «УБСам». Когда техники перешли к «РС-ам», подвешенным под плоскостями машины Владимира, он решительным жестом остановил их.
— Оставить ракеты!
— Но, товарищ майор, у нас приказ командира полка!
— Я сам отвечу перед ним. Пригодится.
Старший техник пожал плечами и отошёл в сторону…
Столяров вёл свою эскадрилью, вернее, её остатки после недельных боёв. В ней, включая его, было всего пять машин. Шли классическим строем: ведущий — впереди, две машины уступом слева, и две — справа. Клин уступом вверх. В наушниках сквозь треск раздалось:
— «Горбатые», внимание — до цели пять минут. Набираем четыре тысячи. Атакуем по готовности! Столяров, мать твою, ты почему приказ не выполнил?
— Всё в порядке, ноль первый, это для начала концерта!
— Вот и солируй, третий!
Разлапистые тени немецких самолётов чётко вырисовывались на когда-то белом фоне земли. Владимир даже обрадовался, когда опознал в немцах «коллег». Да, это были немецкие штурмовики «Хеншель-129». Неуклюжие, с гораздо меньшей скоростью и более слабым вооружением, чем советские «Ильюшины». Прикрытые бронёй толщиной в пять миллиметров, они чем-то напоминали ворона, если смотреть сбоку…
Левая рука — сектор газа до упора, правая — рукоятку управления вниз. Машина с рёвом, быстро набирая скорость, почти отвесно устремилась к земле. С концов плоскостей потянулись пронзительно белые шнуры переуплотнённого воздуха. В сетке прицела, нанесённого на лобовую плиту бронестекла фонаря, появился и быстро стал расти крестообразный силуэт «Хеншеля». Майор про себя отсчитывал секунды. Одна, три. Семь… Есть! Широкие плоскости «Ила» окутались огнём — обе пушки прогрохотали, сноп разрывов вырос на округлом фюзеляже врага. Брызнули обломки, Что-то большое, непонятное, отлетело в сторону. Штурмовик накренился и перешёл в беспорядочное падение, прочерчивая дымную полосу через всё небо. Стиснув зубы, Владимир изо всех сил тянул на себя ручку. Адская сила перегрузки вдавила его в кресло, в висках тяжело застучала ставшая свинцовой по весу кровь…
«Только бы плоскости выдержали», — мелькнула мысль. Воздушный стрелок сзади выл от нестерпимой боли увеличившегося веса тела… Нехотя «горбатый» стал задирать нос, земля была слишком близко, но он выходил, медленно выходил из смертельно опасного пике. Что-то взвихрилось перед глазами и мгновенно пропало позади. В какой миг перед майором появился ещё один «Хеншель» он не осознал, но руки сработали автоматически — кнопка утонула в приборной панели, огненные хвосты появились на мгновение и тут же погасли в огненном шаре разрыва. Ужасающая сила взрыва реактивных снарядов просто испарила фашиста…
Штурмовик проскочил сквозь облако мгновенно рассеявшегося дыма, оставшегося на месте гибели врага. Краснота перед глазами от лопнувших каппиляров прошла, и Столяров вошёл в вираж, возвращаясь к центру боя. Глаз выхватил происходящее внизу. Опять причуда зрения, словно мгновенная фотография на память: неуклюжие громадные танки, явно ленд-лизовские, с тоненькими спичками стволов, медленно ползут по изрытой воронками земле, разгребая глубокий снег. По продавленному пути спешит пехота, стреляя из всего, что есть. На их пути нитка траншеи, в которой суетятся враги в высоких даже сверху, шапках. Чуть позади, в круглом капонире крохотная пушка безуспешно стреляет по наступающим танкам, но тщетно…
Отвлекаться нельзя! Вот он, сволочь! Вновь «Ил-2» трясётся от полного бортового залпа, но в этот раз фашисту удаётся увернуться от снарядов и пуль. Тут же сзади начинает грохотать «УБС» стрелка, внося свою лепту в сумятицу уже беспорядочного сражения. Перед фонарём мелькает огненная полоса трассера. «Вправо! Вправо!» Владимир послушно закладывает вираж. «Есть! Зацепил!!!» Это сзади, из-за бронеспинки. Молодец, старшина, справляется!.. Немцы не выдерживают, начинают отступать. Оставшиеся «Хеншели» собираются в кучу, прикрывая друг друга плотным огнём. Наши носятся по кругу, пытаясь выцелить отставшего, ухватить повреждённую машину, но тщетно. Уходят, сволочи. К ним не пробиться. Натыкается на ответную очередь один из «Ильюшиных» и окутывается облаком пара. Тяжёлая машина резко проседает, затем начинает неуклюжий разворот «блинчиком», но поздно — машина так и входит в землю прямо на нейтральной полосе, взрывая снег. Её окутывает пламя, видно, что фонарь открыт, и один из членов экипажа тянет второго, или раненного, или оглушённого. Место посадки от пуль прикрывает корпусом наш подоспевший танк, а к самолёту уже спешат пехотинцы…