— Уходим, братцы! Домой!
Стрелка бензомера уже дрожит у опасной черты, чёрт! А ведь топлива может и не хватить… Но всё обходится. Когда машина уже заруливает на стоянку в капонир, только тогда двигатель чихает, и винт застывает нелепой раскорякой…
Вечер в столовой. Сегодня танцев нет. Все вымотались, как никогда. У Владимира гудит всё тело, противно ноют связки локтевых суставов. Такое уже бывало раньше. Ничего страшного. Плотно забинтовать, недельку так походить, и всё, пройдёт, как не бывало. Радует, что все остались живы. Да, потеряли машину, но люди остались живы. Это просто пилот приложился лбом при посадке о приборы, разбил лоб, а так — целёхонек. Отделался испугом, можно сказать. Именно лётчика вытаскивал стрелок из кабины. Приятный женский голос с земли сообщил, что всех спасли, отправили в тыл, и вечером привезут в часть. Кое-кто позавидовал, мол, у кого из танкистов в экипаже такая красавица? Если уж голос хорош, то какова его хозяйка…
Обсудили виденные с высоты новые танки. Выяснили, что это английское чудо техники под названием «Черчилль». Запомнили, чтобы случайно не перепутать. А то случаи бывали… Столяров поёживался, предвкушая нахлобучку от командира, хотя, скажем, на истребители, даже на «ишаки», «РСы» ставят, и они ими воюют. А тут на «Ильюшине», самими конструкторами изначально предназначенном для этого оружия…
Хлопнула дверь, и на пороге появились те, кого ждали — сбитый экипаж. Забинтованный лоб белел повязкой из-под залихватски сбитого на затылок шлема, рядом стоял смущённый донельзя сержант-стрелок. Вернувшихся пилотов стискивали в объятиях, хлопали по плечам. Поднесли боевые сто грамм. Кричали «Ура!». Вскоре зазвучал патефон. Владимир поднялся и пошёл в свою избу. Чёрный Гитлер, наверное, уже соскучился по своему новому хозяину. Тем более, что в честь сегодняшнего боя и удачного возвращения повар расщедрился и выделил коту целую селёдку. Будет и у зверя праздник…
Странно. В доме горит свет. Столяров на всякий случай нащупал в кармане штатный «ТТ», поскольку трофейный «маузер» безвозвратно сгинул после расстрела… Открыл дверь и удивлённо вскинул брови — за накрытым к чаю столом со вскипевшим самоваром сидела Гертруда. Та самая официантка-немка, которая жила с начальником особого отдела полка, так и пропавшего в своей командировке…
— Гера? Ты что тут делаешь?!
— Менья зовут Гертруда, герр майор. Я есть одинокая женщина. Мне тепьерь скушно, Васья пропал. Пошалейте бетный фройлян, герр майор.
— Ну ты… Давай, двигай отсюда, подстилка немецкая!!!
— Это не есть фежлиф расковаривать так с петной фройлян, у которой никого польше нет. Отшень нефешлив, герр майор. Вот я зналь отин потполковник Незнакомый…
Столяров прервал в самом начале готовую сорваться с губ матерную фразу.
— Кого ты знала?
Девушка спокойно усмехнулась и уже без всякого акцента произнесла:
— Привет вам, Владимир, от подполковника Незнакомого. Не соскучились ещё по «работе»?
Она выделила последнее слово так, что всё было понятно без слов. Майор усмехнулся:
— Так я вроде не годен оказался…
— Вообще то, разговор о письме Лейбы Бронштейна к товарищу Шолохову…
— Да понял я, понял.
— Я вижу. После Нового Года полк отправят на переформировку. Мне жаль, но вы попадёте в другую часть. Там вас известят о новом задании.
Столяров полез в карман и вытащил сигареты.
— Последняя пачка. Жаль. А вообще-то, Новый Год через три дня…
— «Лаки Страйк» не пробовали?
— Даже не слышал.
— Придётся. И давайте пить чай. А то остынет…
— Не тяжело в такой шкуре?
— Бывало и хуже…
— Столяров! Собирай свою команду, поедешь в Качалино, получать новую технику.
— Есть, товарищ генерал!..
Тупоносый трофейный «Фиат» с натугой ползёт по бескрайней степи. Всюду вдоль дороги следы нашего наступления: брошенные автомобили, орудия, танки. Кое-где из-под снега выглядывают скрюченные конечности мертвецов. Никто их ещё не убирал. Не до того.
Свою трофейную «четвёрку» мы потеряли под Миллерово. Там шли жуткие бои. Да и сейчас ещё идут. Сколько там наших пожгли… Нам то повезло, все выскочить успели из танка. До того, как он в факел превратился, а в других экипажах кто один остался, а где и ни одного не уцелело. Ещё бы! Город то, почитай, одни эсэсовцы обороняли. Уж кто-кто, а эти ребята с рунами в петлицах драться умеют. Правда. Не хуже нас. Тоже до последнего. И не сдаются. Да и смысл? Всё равно повесят. «Мертвоголовых» в плен не берут…
Нас в кузове тридцать человек. Следом идут ещё два грузовика, тоже с танкистами. Это уцелевшие ребята из бригады Баданова, взявшей аэродром Тацинская, с которого самолётами снабжали армию окружённого фон Паулюса. От корпуса, в который входило подразделение осталось всего девятьсот двадцать семь человек, вышедших вчера из окружения. Всех уцелевших танкистов тоже отправили за техникой. Вот и едем такой колонной. Народ гадает, что им достанется, и чьего производства.
Все боятся изделий завода сто двенадцать. «Тридцать четвёрок» из Красного Сормова. Мечтают о нижнетагильских. А мне вот вообще «Т-34» получать не хочется. Да и орлы мои с орлицей тоже не больно горят таким желанием. Разбаловались, понимаешь трофейной техникой. Комфорт, простор, удобства… Да и мне, честно говоря, жаль. Отличная машина была. Ладно. Мы люди военные, что прикажут, то и получим…
Вместе с командиром бадановцев находим коменданта станции Качалино. Сама она представляет собой обычный степной полустанок, до отказа забитый техникой и людьми. Один за одним прибывают эшелоны, сразу попадающие под разгрузку. Этим, в основном, занимаются пленные, по преимуществу — итальянцы. Как мне объяснили — самые робкие. Никогда ничего не отколют. И работают неплохо. Им помогают наши ребята. Кстати, заметил, что они пленных жалеют. И подкармливают втихаря, и приодели. Во всяком случае, когда одна такая колонна в наших ватниках промаршировала мимо нас, я сразу и не понял, что это макаронники. Думал, штрафников гонят, ан нет — итальянцы. Из бывшей восьмой армии. Самое главное — по лицам видно, что довольны жители знойной Италии до невозможности, что и живы остались, и домой вернутся. Война то для них — кончилась…
Наконец, после долгих поисков находим коменданта станции. Высокого интендантского полковника. Тот посылает нас в окружающий станцию городок, в службу снабжения фронта. Это настоящий Вавилон. Всюду дымят буржуйки, снуют разные люди. Много раненых, дожидающихся отправки в тыл. Но вот и цель наших поисков. Длинная брезентовая палатка, из которых и состоит раскинувшийся на несколько километров вдоль рельсов город. Внутри нас встречают довольно радушно, но выясняется, что прибыли мы рановато. Наши новые боевые машины прибудут только через два часа. А пока нам предлагают пройти в пункт питания и подкрепиться, а заодно и обогреться. По продаттестату выписанному на нашу команду выдают талоны, и мы вместе с подполковником Сергеевым, командующим бадановцами, ведём наших ребят в столовую.