Интендант Карлон навестил меня всего лишь раз после своего приезда. ОН явился крайне возбужденный после экстренного заседания Большого Совета и сообщил мне, что они с господином де Пейраком собираются обмениваться поставками свиного сала, изготавливать поташ и производить шерстяные ткани… Вы ведь его знаете, ему не надо ничего иного, чтобы чувствовать себя счастливым… Но вам известно также, что я питаю к нему слабость, и поэтому вы догадываетесь, как я страдаю от его невнимательности.
Зато соседство с этой очень красивой дамой, о которой многие говорят как о колдунье, привело в мой дом людей, без которых я прекрасно бы обошлась. Эти люди хотят удовлетворить свое любопытство, следя за ней из моего окна, которое, как я вам уже говорила, является прекрасным наблюдательным постом. Напрасно эти несносные люди делают вид, что пришли ко мне из-за дружеского расположения. Я себе не льщу.
Среди прочих меня посетила мадам де Кампвер… Мадам де Кампвер я вижу не чаще одного раза в году, когда она не может найти партнеров, помогающих ей разориться в игре, и тогда она приходит ко мне сразиться в «тридцать один» — игра, в которую я достаточно ловко играю. Вчера она явилась ко мне, всячески демонстрируя свои дружеские чувства, в сопровождении четырех мужчин из своего окружения, которые, спешу вам сообщить, мне сразу же не понравились. Речь идет о господах де ла Ферте, Бессаре, де Сент-Эдме и д'Аржантейле. По тому, как они уселись, уставившись в окно на дом Виль д'Аврэя, я поняла, что они пришли подсматривать за нашими гостями. Стараясь что-нибудь увидеть, они чуть не свернули себе шеи, и все это время выспрашивали у меня множество деталей, касающихся прекрасной мадам де Пейрак. Эти четверо имеют вид негодяев, у каждого из них своя роль в этой банде разбойников.
Тот, которого зовут Бессар, распоряжается деньгами. Это финансист. По-видимому, он ограбил множество людей, потому и сбежал в Канаду.
Самого молодого из них зовут Мартен д'Аржантейль. По всей вероятности, он сопровождает господина де ла Ферте, который, несомненно, высокого происхождения. У этого д'Аржантейля красивое лицо, но какой-то мутный взгляд. Он носит красные перчатки, заказанные для него де ла Мелуазом, и у него привычка то и дело сгибать и разгибать пальцы так, как будто он собирается кого-нибудь задушить. Я слышала, что у него было звание «главного игрока в лапту», что когда-то он был компаньоном Его Величества. Но вот уже несколько лет, как король предпочитает охоту, как пожаловался мне он. Д'Аржантейль также увлечен магией и алхимией. Он был влюблен в эту Бренвильер, отравительницу, которую недавно обезглавили на Гревской площади. Он ее оплакивал и называл «святой». Лучше бы уж он поменьше об этом рассказывал. Это, без сомнения, причина его пребывания вдали от Парижа.
Если уж говорить откровенно, я боюсь, что тот или иной из этих месье, а может быть, и все четверо, страдают «венецианской болезнью», этой страшной гангреной, происходящей из-за плотской любви, которую войска короля Карла VIII принесли во Францию после слишком галантной войны в Италии, куда ее занесли испанцы, побывавшие в Америке.
Эта страшная болезнь, которая приводит к тому, что у мужчин может отвалиться как сгнивший плод их мужской орган, а женщина становится отвратительной из-за проказы, разъедающей все самое сокровенное, драгоценное, самое вожделенное и очаровательное.
Я не переставала думать об этом на протяжении всего их визита, и вы меня поймете, когда я скажу, что вовсе не была обрадована, видя их сидящими на моих креслах, обитых вышитым шелком.
Господин де Сент-Эдм спросил меня, считаю ли я, что мадам де Пейрак колдунья, как об этом говорят. Именно в этот момент мы увидели, как она вышла из дома в сопровождении господина де Барданя, посланника короля, который также все время бродит в наших краях.
Эти господа замолкли, а господин де ла Ферте высунулся из окна. Я видела, как заблестели его глаза, и хотя они голубого цвета, мне они совсем не понравились…»
* * *
Вторая неделя началась плохо. Хотя можно было бы ожидать обратного, так как, открыв рано утром в понедельник дверь своего дома, Анжелика увидела на пороге красивого молодого человека. В лучах восходящего солнца его мужественная и элегантная фигура, столь неожиданно возникшая, приобретала сходство с явлением архангела.
Из-за этого солнечного сияния Анжелике понадобилось несколько секунд, чтобы узнать прокурора Большого Совета, Ноэля Тардье де ла Водьера, своей собственной персоной.
Она улыбнулась ему, приглашая войти, и осведомилась о здоровье его очаровательной жены. Но он отверг приглашение, сразу же дав понять, что он явился не для того, чтобы болтать, а с жалобой по поводу одного англичанина, взятого господином де Пейраком к себе на службу. Эта жалоба была подана семью городскими сапожниками.
Кроме того, этого приспешника извращенной религии, именуемой протестантизмом, видели идущим по городу в его высокой черной шляпе с металлической пряжкой спереди — головном уборе, который носили эти слуги дьявола, называющие себя пуритане, дошедшие у себя в Англии до такого святотатства, что отрубили голову своему законному королю.
Без всякого стыда, не заботясь о том, какой ужас вызывает у населения его фигура в женевской накидке, подобной той, которую носил этот отвратительный Кальвин, мэтр-реформатор с берегов Лемана, он спустился в порт, прогуливаясь, как у себя дома, и поднялся на борт корабля, поставленного на ремонт в доке.
Анжелика объяснила, что этот англичанин был их другом, а вовсе не состоял на службе у Пейрака, и что не по своей воле он попал в Квебек.
И она рассказала историю Элие Кемптона, бродячего торговца из штата Коннектикут в Новой Англии, которого его коммерция привела к берегам залива Святого Лаврентия, где его лодка была подвергнута досмотру экипажем корабля «Сан-Жан-Баптист», которые — и господину де ла Водьер это небезызвестно — были настоящими разбойниками. Они захватили его в плен для того, чтобы завладеть принадлежащими ему товарами.
— А что делал этот враг в заливе Святого Лаврентия? Берега Акадии находятся во владении Новой Франции, а следовательно, там могут находиться лишь лодки нормандцев, бретонцев или басков. Всякое же английское судно должно быть незамедлительно потоплено. Вашему коннектикутскому торговцу еще сильно повезло.
К тому же он сильно сомневается, что этот Элие Кемптон не находится на службе у Пейрака, так как он шел по городу в окружении матросов с «Голдсборо», которых все без труда узнают по их форме. И что он собирался делать в доке?
— Он принес корм для своего ученого медведя, заснувшего на зиму в трюме «Сан-Жан-Баптиста».
— Для медведя?
Господин де ла Водьер скривил свои красивые губы, которые, казалось, были созданы для поцелуев, а не для презрительных гримас. Медведь? Это не давало ему никакой стоящей информации. Но Анжелика так горячо защищала Элие Кемптона, говоря о нем как о самом безобидном существе, которое когда-либо жило на свете, что прокурор, принимая во внимание тот факт, что он стал жертвой капитана Фелона, находящегося в данный момент в тюрьме, позволил англичанину оставаться на свободе. Он мог бы даже разрешить ему заниматься его ремеслом при условии, что он будет заниматься только торговлей высококачественной обувью, которая еще не производилась в Канаде.