— Ну ты и отморозок, Боря, — покачал головой Стечкин, улыбаясь.
— Морская пехота России, однако, — подмигнул командиру капитан Колесников.
* * *
Бронетранспортер двигался вперед, демонстративно включив фары и подсвечивая лучом дополнительного фонаря сидевшего на корпусе Пауля Рохеса, сжимающего белый флаг. Рядом с ним находился Борис Колесников — в качестве подстраховки, чтобы заморский гость не слетел с корпуса от тряски транспорта. Одной рукой он держался за ствол КПВТ, который был зачехлен. Конечно, в случае чего брезентовый чехол не станет препятствием пулям калибра 14,5 миллиметра, но самим своим наличием он явно демонстрировал мирные намерения. Другой рукой Борис крепко сжимал пояс Пауля. Внутри, помимо механика-водителя, находился стрелок главного калибра бронетранспортера, его второй номер и Стечкин.
В километре от бункера, на холме, чья вершина возвышалась над осевшим тяжелым ядовитым туманом, стоял другой бронетранспортер. Не российского производства. Похоже, что это был разработанный некогда в Швейцарии и, видимо, произведенный в Чили по лицензии трехосный броневик «Пиранья», вооруженный двадцатимиллиметровым «Эрликоном».
БТР-80 остановился у заморской машины, и его тут же окружили с десяток стрелков.
Рохес спрыгнул с брони и быстро заговорил. Кто-то, в черных перчатках почти до локтя, небрежно закивал и махнул рукой Колесникову, держа наготове МП-44.
Борис медленно спустился на землю.
— Кто здесь главный? — послышался грозный и зычный рык майора Стечкина, вышедшего из десантного отделения бронетранспортера. Он снял защитную маску, чтоб его было лучше слышно. Благо, туман в основном стелился ниже, чем они сейчас находились. Часть стрелков тут же навели на него оружие.
— Это штурмлейтенант Роланд! — воскликнул подскочивший к майору Рохес, указывая на человека в черных перчатках. — Его люди должны вас обыскать, прежде чем впустить в нашу машину.
— Не будем терять времени. Обыскивайте, — кивнул Стечкин.
— И ваш транспортер тоже, — добавил Пауль.
— А это еще зачем? Там мои люди, и вам внутри делать нечего.
Рохес перевел сказанное штурмлейтенанту. Тот мотнул головой и что-то недобро прорычал.
— Он настаивает, майор.
— А мне плевать! Речь шла о нейтральной территории, а здесь я вижу почти дюжину вооруженных солдат. Если что-то не устраивает, мы уезжаем.
Пауль снова перевел.
После минутной паузы Роланд что-то проворчал, а затем махнул рукой и указал солдатам на Колесникова и Стечкина.
Иноземные солдаты стали охлопывать двух пехотинцев, ища оружие. Тот, что обыскивал Колесникова, что-то тревожно заговорил Роланду. Тот медленно подошел к капитану.
— Что. Там. Есть? — по слогам выдавил штурмлейтенант.
— О, да ты по-нашему волочешь? Я думал, у вас только один любитель Достоевского в оригинале, — усмехнулся Борис.
— Что. Там. Есть! — менее сдержанно повторил Роланд.
— Это защита от лажи, — ответил капитан.
Штурмлейтенант, наверное, нахмурился. Понять это не давала его маска. Он что-то строго спросил у Пауля, и к Борису обратился уже бывший пленник:
— Камерад спрашивает, что у вас под комбинезоном на поясе?
— Я же сказал.
— Но вы ответили непонятно.
— Это взрывчатка.
Рохес сорвал с себя маску и вытаращил глаза.
— Что?! Зачем?!
— Это наша гарантия. Будет лажа с вашей стороны — будет взрыв. Так яснее?
— Что еще за лажа?!
— Нехорошие действия с вашей стороны против нас. Сразу предупреждаю: пояс этот я не сниму, и мой командир без меня в вашу машину не полезет. Это наши условия. Либо принимаете, либо ауфвидерзейн. Переведи своему… синтезатору.
— Кому?
— Роланду, черт вас дери! [29]
Пауль быстро и взволнованно стал переводить. По мере того, как он объяснял, что именно спрятано под комбинезоном русского капитана, солдат, обыскивавший его, и сам Роланд, стали медленно отходить.
— Насколько надежен детонатор? — перевел после этого Пауль вопрос штурмлейтенанта.
— Достаточно надежен.
— Он имеет в виду вероятность произвольного взрыва.
— Скажи ему, пусть не беспокоится. Пояс взорвется, только если я захочу. Так что в ваших интересах, чтобы не захотел.
Рохес перевел. Затем озвучил следующий вопрос:
— А насколько надежны вы?
— В плане верности данной мною присяги, я надежен. Так что можете не сомневаться: если что не так, то полетите по кусочкам обратно в Чили. Но если его интересует, сумасшедший ли я, то скажи ему, что я становлюсь неадекватен, когда чувствую угрозу и какую-то лажу.
— Опять эта лажа?
— Под этим словом я подразумеваю комплекс проблем, которые вы можете нам доставить. Если все будет происходить цивилизованно, и мы сделаем то, зачем приехали, а именно, проведем переговоры, то я — само спокойствие, и вам бояться нечего. Мне нет нужды лишать себя жизни, и тем более — убивать своего командира, если вы нас не вынудите.
Роланд некоторое время молчал. Затем скрылся в своей бронемашине. Через минуту он открыл люк и махнул рукой.
— Заходим, — кивнул Пауль Стечкину и Колесникову.
* * *
Внутри горело освещение. На одном из кресел для экипажа сидел в полоборота крупный человек довольно крепкого телосложения, несмотря на свой возраст, явно переваливший за шестой десяток. Одет он был в камуфляж типа «пятнышко». На рукаве — безупречно чистая нацистская повязка, делающая предстоящие переговоры сомнительными в глазах Стечкина. Он сидел, закинув ногу на ногу и медленно, крохотными глотками пил из фарфоровой чашки какой-то ароматный напиток. Из памяти майора всплыл этот кажущийся знакомым запах. Кофе!
Когда Стечкин, Колесников, Рохес и Роланд расселись внутри бронемашины, человек достал откуда-то термос и протянул его Паулю, что-то тихо сказав и указывая на русских офицеров. Бывший пленник кивнул и, достав из-под сиденья коробку с чашками, стал разливать в них кофе, передавая поочередно эти чашки Роланду, Стечкину и Колесникову. Самому Рохесу чашки не досталось.
— Добрай, вэчер, — недобро улыбнувшись, произнес неизвестный.
— И многие у вас русский язык знают? — тихо спросил у Пауля Борис, отпив немного и протянув свою чашку Паулю.
— В разной степени. В основном несколько общих фраз. Но есть и такие, как я.
— Ну здравствуйте, — кивнул главному противнику Стечкин. — Я майор морской пехоты России Павел Стечкин.